Проект «Сфинкс»
Шрифт:
— Карл — наркоман?! Никогда бы не подумал… Хотя с его работой… Он арестован?
— Нет.
— Значит, сбежал и скрывается…
— Я послал две группы людей на его поиски, но в жилой комнате его не оказалось. Сейчас команда прочесывает все уровни базы — сверху донизу. Найдем непременно, господин штандартенфюрер.
— Что он еще взял из сейфа? — сказал Штольц ровно.
— Бинты…
— Бинты? — искренне удивился комендант. — Они-то зачем ему понадобились? Он что — ранен?
— Не могу знать, господин штандартенфюрер.
— Ну, так узнайте! — гневно произнес
— Хайль Гитлер! — Вскинув правую руку вверх, Берг звонко щелкнул каблуками.
Комендант как-то по-особенному взглянул на секретаря и сказал:
— Мне нравится твоя отвратительная преданность фюреру, Хельмут. Но она попахивает ржавчиной. Неужели тебе не осточертело очарование тех дней, когда параноик парил всей нации мозги?.. Единственное, что мне нравится в людях — это их отвратительная собачья преданность к мертвецам.
— Простите, я не понимаю значения ваших слов… — нервно пробормотал Берг. — Вы мне как-то говорили, что фюрер остался жив, что он в Аргентине, что…
— Придержи язык, Берг! — рявкнул Штольц, бросив короткий взгляд на одного из сопровождавших его эсэсовцев, у которого от такой новости отвисла челюсть. — Тебе и не нужно ничего понимать! Ты обязан лишь исполнять! Ступай.
Штольц повернулся и пристально посмотрел на красивые, слегка заостренные к ногтям пальцы мертвой Хельги. Мертвые пальцы. К этой девушке комендант всегда испытывал симпатию, но роман завести не мог из-за своей мужской неполноценности. Затем прочитал надпись, выведенную кровью на одной из стен:
Меня поднимут ото сна
Из мрачных недр земли
Твои влюбленные уста
И память о любви.
Чтоб я стоял у этих стен
Нарушив смерти тяжкий плен,
Как в прошлом ты, Лили Марлен. [9]
— Совсем свихнулся… — прошептал он, резко отвернулся и произнес, обращаясь в воздух: — Ты у меня другие песни петь будешь, когда тебя разыщут… С базы тебе не сбежать…
* * *
9
«Лили Марлен» (здесь в пер. Н. Мендковича) — песня, ставшая популярной в ходе Второй мировой войны. Песня стала невероятно популярна в немецкой армии. Каждый род войск, каждый фронт, даже каждая дивизия обзаводилась своей версией «Лили Марлен», отражающей специфику места и т. д.
Хольман осторожно подошел к стальной двери вентиляционной шахты № 3 и надавил на
Ключи от двери Франц Крюгер забрал у него вместе с ножом и сигаретами в тот день, когда жестоко убил беднягу Вайса, а его самого превратил в монстра, поэтому извне попасть в шахту было невозможно.
Карл уже хотел развернуться и уйти, как услышал тихий щелчок в замке. Дверь приоткрылась и в проеме показалась отвратительная физиономия бывшего надзирателя. У него был вид, как у человека, которого неожиданно разбудили посреди ночи и заставляют выйти на работу — не хватало только домашних тапочек и махрового халата. А также тривиального вопроса: «Кто там?»
— А, это опять ты? — недовольно произнес Крюгер. — Проходи, раз пришел. Надеюсь, ты один?..
У Хольмана вновь проснулось ощущение того кошмара, когда он впервые встретился с этим ожившим мертвецом.
«Крюгер как-то удивительно спокойно меня встретил, — подумал Карл. — Он ждал меня! Определенно ждал. Может, даст ответы на мои вопросы?»
Они прошли на бетонированную площадку дна вентколодца. Здесь, как и раньше, дул холодный ветер. Мешки с трупами лежали у одной из стен, их заметно поубавилось.
— Зачем пожаловал? — с ленцой в голосе поинтересовался Крюгер и кивнул на мешки. — Уж не за едой ли? Я по пятницам не подаю!
— Я не знаю, что со мною происходит… — начал Хольман. — Я гнию заживо, мне больно, но не умираю, а наоборот…
Крюгер расхохотался. Это был густой, сочный от злости смех, в котором потонули все слова Карла.
Хольман молчал — ждал, когда закончится смех. В глазах обер-шарфюрера горела злоба.
— А ты не такой уж неудачник, как думаешь, — наконец проговорил надзиратель. — Тебе больно? Плохо себя чувствуешь? Гниешь заживо? Но ведь ты — поверь моему слову! — даже не представляешь, и не понимаешь, насколько тебе повезло!
— Чем же? — раздраженно сказал Хольман. — Тем, что я разлагаюсь?
Крюгер снова рассмеялся.
— Глупости! Глупости! — воскликнул он. — Ты получил очень неплохое место в жизни! Ты обзавелся бессмертием! А то, что от тебя дурно пахнет — побочный эффект твоего перерождения. Сыр тоже покрывается плесенью и грибком, но от этого лишь дорожает для истинных гурманов. Чем же ты недоволен, а?
— Мне было очень больно…
— Конечно. Было. Я ведь не убивал тебя, а всего лишь надкусил и одарил той силой, о которой многие лишь мечтают. Но ты умер, уверяю. Ты — мертв! Разве ты до сих пор не почувствовал это?
— Умер? — голос Карла предательски дрогнул. Он внезапно почувствовал себя ужасно усталым и несчастным.
— Конечно, — с удовлетворением сказал Крюгер. — Этой ночью или прошлой, точно не знаю, но ты определенно умер. Период твоей прошлой жизни закончился. То, что попало в твою кровь, сделало генеральную уборку в организме, привело его в порядок и выбросило все ненужное дерьмо. Вскоре боли прекратятся, дай время. И тебе станет неприятно даже воспоминание о своей былой слабости и ничтожном существовании.