Проект «Справедливость»

Аксенов Даниил Павлович

Огорчали и слова противника, и то, что он даже не пытается извлечь из ножен собственную шпагу, лишь виртуозно уворачивается.

— Вы не умеете фехтовать, сударь. Вы знаете это? — спросил сквозь смех губернатор.

— Знаю, — сказал я, пытаясь нанести удар лезвием, а не острием.

— Вы не разочаровали меня, я в восторге! — ответствовал губернатор, глядя на меня сверкающими удивленными глазами. — Теперь даже думаю, что мне не придется давать вам никакого задания. Вы справитесь сами! Я положусь на вашу честность! Мы просто заключим договор… Мне кажется, что вы — бомба, бомба замедленного действия, как говорят

на Земле!

— Какой договор? — Удар, направленный в ногу, тоже не достиг цели.

— Остановитесь же, сударь! — воскликнул губернатор, протягивая ко мне руки. — Даже если вы пронзите меня насквозь в десятке мест, я останусь жив и буду хорошо себя чувствовать! Я бы поддался вам, но поощрять такие бездарные удары не в моих правилах. Остановитесь!

Я подумал и остановился. Можно легко поверить в то, что шпага его не убьет.

— Хорошо, — кивнул губернатор. Он прекратил смеяться, но по-прежнему улыбался. — Вы неправильно держите оружие, но об этом потом. О договоре я тоже расскажу чуть позже. Сначала нужно выяснить, как получилось, что вы стали магом. Ответьте на мои вопросы, и в благодарность я расскажу вам о миске. Люди маркиза Ори ошиблись, сударь. Эта миска — самый настоящий артефакт. Вы, вижу, все еще хотите поквитаться со мной. Обещаю, что дам вам такую возможность, но это случится не ранее чем через пять лет. Если, конечно, доживете до того времени.

Губернатор угадал мои мысли. Я думал о том, что же способно убить его, если не шпага. Однако фраза насчет миски отвлекла меня от кровожадных намерений. К этому предмету я порядком привязался, как привязывается заключенный к своему собрату, скованному с ним одной цепью.

— А что не так с миской, монсеньор? — после небольшой паузы спросил я, не зная, куда деть обнаженную шпагу, вмиг ставшую ненужной.

— Потом, сударь, потом, — покачал головой губернатор. — Сначала мои вопросы. Согласны?

— Да, — кивнул я. — А разве так и не было запланировано? Что ваши… мягко говоря… упражнения должны сами собой пробудить магический дар?

— Конечно, — ответил губернатор, отходя в угол комнаты и садясь в светлое деревянное кресло с мягкими лиловыми подушками. — У восьмерых так и произошло. Они были почти магами, вы понимаете? Таким нужен лишь толчок, иногда слабый, а иногда сильный. Вы же вообще не маг, даже близко к этому не стоите. Тем не менее перед самой смертью, с которой, по-видимому, вы уже смирились, что-то случилось и ваш резервуар начал поглощать энергию. Конечно, очень слабо, медленно, но теперь это лишь вопрос времени, сударь. Мне хотелось бы знать, что именно привело вас к тому, чтобы стать магом?

В моих глазах репутация губернатора упала до нуля. Получается, он заранее знал, что ничего не выйдет, и спокойно облек меня на верную смерть. Точно так же хозяин ратуши поступил с другими немагами. Они умерли, будучи заранее обречены.

Затем я подумал о том, что губернатор ведь на мне не остановится. Сюда будут проникать другие люди. Они погибнут в жутких мучениях. Кажется, пять лет ждать того момента, когда можно будет убить губернатора, неразумно. Желательно это как-то ускорить.

— Сударь, поверьте, по сравнению с остальными я — просто агнец. Вы в этом сами убедитесь, — снова угадал мои мысли губернатор. — Тем не менее вы — первый случай абсолютного немага, который благодаря моему методу стал магом. Мне нужно знать,

как именно это произошло. Чтобы повторить, конечно. Скажите, вы никогда не чувствовали головокружения, в то время как смотрели на огонь?

Было довольно странно вести светскую беседу с человеком, который еще недавно хотел меня убить. Но по сравнению со многими прошлыми событиями эта странность была терпима.

— Нет, — ответил я. — Никогда.

— А что вы обычно ощущаете, когда…

Я не буду занимать ничье внимание вопросами, на которые ответил «нет», а перейду сразу к наиболее важной части беседы. Она касалась моих родителей.

— Ваша мать — обычный человек? — внезапно спросил губернатор. Он по-прежнему сидел, закинув ногу на ногу.

— Конечно, — ответил я. — Обычный и самый заурядный.

— Кем она работает?

— Переводчиком. Еще учит французскому и английскому.

— А отец?

— Его не знаю. Он никогда не жил с нами. Может, хватит вопросов, монсеньор?

— Потерпите, сударь, прошу вас. Я стараюсь не только ради себя, но и ради вас. Кто знает, куда приведут мои вопросы? Может быть, я смогу помочь вам, ведь я, как никто другой, заинтересован в вашем могуществе.

Я не испытывал раздражения. Мой разум был холоден и беспощаден. Рассудив, что отказ отвечать на такие простые вопросы будет расценен как обида, я решил продолжать. То, что было внутри меня, нельзя назвать обидой. Это нечто большее.

— Кем работал ваш отец? Вы что-нибудь о нем знаете?

— Мало знаю. Наверное, тоже был переводчиком. Мама рассказывала, что он знал много языков.

— Насколько много? Пять? Десять?

— Не имею представления.

Губернатор вздохнул и замолчал. Потом встал с кресла и направился к шкафу, сделанному из такого же светлого дерева, как и вся мебель в комнате. Хозяин ратуши распахнул дверцы шкафа, и я увидел свою миску, а рядом с ней — тот самый белый кувшин, который был подвешен надо мной. Я с трудом сдержал дрожь.

— Возьмите. — Губернатор показал мне на миску. — Возьмите и посмотрите на нее хорошенько.

Как только я вернул шпагу обратно в корзину, злополучная посудина снова оказалась в моих руках. Я испытывал смешанные чувства: она мне не нравилась, но одновременно вызывала любопытство. Что хочет сообщить мой собеседник?

Миска выглядела обычно: неровные, выщербленные от времени края, темные разводы на самом дне — в ней ничего не изменилось.

— Это все-таки артефакт, сударь, — сказал губернатор. — Но он действует лишь в присутствии одной субстанции. Я сам удивился, когда это обнаружил. Плесните туда воды.

Я взял кувшин с полки, старательно следя за рукой, чтобы не допустить дрожи в пальцах. Быстро наполнил миску наполовину и поставил кувшин на место.

— Посмотрите туда, — предложил губернатор. — Что вы видите?

Под небольшим углом вода казалась прозрачной и обычной, но когда я приблизил лицо, то заметил нечто белое.

— Что это, монсеньор? Вода становится белой, если смотреть близко.

— Это потолок, Глеб, — ответил губернатор, показывая рукой вверх. — Только потолок не ратуши, а совсем другого помещения. Когда вы, будучи на грани жизни и смерти, все-таки заставили кувшин перевернуться, я поспешил к вам на помощь и увидел это. Миска с водой отражает другую комнату, которая расположена далеко отсюда. И в этой комнате кое-кто есть.