Проект «Убийца»
Шрифт:
Рейвен подошла слишком близко, чтобы он чувствовал её щекотливое дыхание на макушке. Она обняла его, шаловливо играя пальцами по чувствительным точкам, разминала напряжённые плечи и любовно шептала о ночных социопатах, скотче и скидках на ножи.
– Ты узнала, где Арлин? – Леон спрашивал каждый день, но ненавязчиво, между темами о его планах на будущее и выборе фильма на вечер. Так, между прочим. Он не знал номера Арлин. Попросить Рейвен дать её номер, могло показаться подозрительным и некрасивым с его стороны.
– Она прислала смс, что у неё ангина и высокая температура. Немудрено, в её-то тоненьком
У Рейвен был хорошо подвешен язык, она бы с лёгкостью могла поступить на журналистику или юриспруденцию. Но Рейвен предпочла бросить вызов родителям и обществу: прожигать жизнь, заниматься самоуничтожением и грезить о светлом будущем дизайнера. Для дизайнера было бы неплохо научиться хорошо рисовать, а рисовала Кейн посредственно на троечку. Зато вешала лапшу о том, что всё наладится, жизнь забьёт ключом и всё встанет на свои места на твёрдую пятёрку. Главное не опускать руки и двигаться дальше. Только куда именно двигаться Леон не знал. Видимо, об этом она поведает на следующем тренинге по возвращению Леона Бёрка к жизни. Ей бы подошло сидеть в круге анонимных алкоголиков и понимающе кивать головой. Вероятно, на досуге Рейвен прикупила парочку книг по психологии, а его сделала подопытным кроликом психотерапии за пять минут для чайников. Одна из этих книженций, где говорится, что настоящая боль длиться три минуты, а всё остальное – самовнушение. Главное, Рейвен не поддаться в горячую линию помощи. Не всех спасти от самоубийства, вцепившись нарощенными ногтями в скрупулёзно сшитый пиджак.
В глубине души Леон понимал, что впускает Рейвен домой не только в качестве бесплатного, влюблённого фрилансера его утех, но и с безысходной надеждой, что однажды его порог переступит девчонка с улицы, как тогда, когда он не был им рад. Леон был не только прекрасным художником, но и поразительным эгоистом.
Арлин мутило каждый божий час от бессмысленных разговоров Рендала на фоне включённого телевизора. Как и от белого цвета палаты, напоминающей большой креативный гроб. Поступающий в вену раствор притуплял боль, стимулировал клетки к регенерации и вызывал желание заблевать заботливое накинутое на ноги одеяло.
От канули она отказалась, когда елейно-улыбчивая медсестра норовилась подключить ей искусственный кислород. Она не настолько слаба, чтобы её лёгкие не были способны перерабатывать загаженный антисептиками и хлоркой воздух.
Лучше бы они поставили ей эту канюлю в другие дырки, чтобы клетки, где надо, регенерировали быстрее.
Рендал сидел рядом с койкой, чистил яблоко ножом для резки человеческой
– Мне нужна вторая подушка, мне неудобно, – ворчала Арлин, ёрзая на раскалённой заднице. Почему к ней нельзя подставить лёд.
– Слышь, мы не в пятизвёздочном отеле. Лежи смирно и получай лечение.
– Я голодная, меня тошнит от этих капельниц, я хочу нормально поесть.
– А яблоко я, по-твоему, кому чищу?
– Я ненавижу яблоки, убери от меня эту мерзость.
Арлин страдальчески отвернула голову со слабым стоном в голосе.
– Охуевшая молодёжь! – возмущённо воскликнул Рендал. – В роте, когда нечего было есть, я жрал грязь с земли, а спал на тараканах, наколотых на иглы! И ни одной, сука, жалобы!
У Арлин не было сил даже закатить глаза. Благо Рендал ограничился короткой ремаркой прошлого без подробностей о тёплых ночах в обнимку с тараканами.
– За тебя спрашивал этот придурок Кокс, или как там его. Сказал, что никто, как ты, так мило и молчаливо не выслушивает его дурацкие анекдоты, – Рендал страдальчески скривился, передёрнул плечами и воткнул нож между ног в стул, протягивая Арлин дольку яблока. – И теперь, знаешь, это приходится делать мне. А анекдоты у него, и правда, дурацкие. Как ты их терпела?
– Я их никогда не слушала, – безэмоционально ответила Арлин, пытаясь вслушаться в новости – кажется, в Чикаго обещали дождь.
– А что, так можно? – опешил Блеквелл.
В палату вошла Нора Хейг, знакомая медсестра Рендала, с приторной улыбкой и ласковым голосом, от которого желание блевать усиливалось на фоне поступающей в вены дряни.
– Ну, как наша пациентка? Чувствует себя уже лучше?
Арлин тактично промолчала, следом за медсестрой вошёл доктор с тонкой папкой, наспех сооружённой медкарты анонимной пациентки.
– Это доктор Ричард Кэмпбелл. Доктор Кэмпбелл согласился принять вас на условиях анонимности. Но боюсь, что оставить вас больше двое суток мы не сможем.
– Да без проблем, – согласился Блеквелл.
Доктор Кэмпбелл присел на край койки, не удостоив внимания Рендала, не горя желанием запоминать лица, о которых его может допрашивать полиция.
– Мисс…
– Зовите меня Рейвен, – перебила Арлин, назвав первое пришедшее на ум имя.
– Рейвен, я бы хотел уточнить некоторые детали, касающиеся ваших повреждений. А точнее как вы их получили, – как можно тактичнее начал доктор Кэмпбелл. – У вас многочисленные гематомы по всему телу, глубокие порезы, разрыв влагалища и ануса, я уже не говорю о травме шейки матки. Как врач я обязан спросить, что случилось.
– Я упала.
Ричард изумлённо изогнул боль в непритворном возмущении, взглянул на стушевавшуюся Нору, прицепившуюся к капельнице, чтобы занять чем-то руки.
– С велосипеда, – уточнила Арлин.
– Простите, на что же вы упали, что травмировали влагалище и прямую кишку?
– Ой, док, это такая забавная и глупая история, – вмешался Рендал, хлопнув ладонями по коленям. – Короче дело было так, мы катались на велосипедах рано утром, это дура решила показать финты, ну знаете, все эти трюки из Интернета. И вот во время её куралесения сидение сорвалось с велосипеда, и она прям пизд…половым органом села на штык.