Проект-Z
Шрифт:
Тамес опустил голову и медленно пошел к машине «Медицинской службы». Врачи помогли ему сесть в «Фаэтон», закрыли за ним дверь и, не включая проблескового маячка, машина тронулась с места. Салис долго смотрел ей вслед. У него появилось необъяснимое предчувствие надвигающейся беды и собственного бессилия ей противостоять.
— Опять телевидение, — сказал Монлис.
— Ты вот что… Присмотри за ним. В гости ходить, наверное, не надо… А может и надо… разок зайди с апельсинами, может что еще вспомнит. Главное найди
Кто будет ходить, кто звонить, и вообще…
— Хорошо, — ответил Монлис. — Только ты ведь сам не веришь, что он выживет.
Сказав это, Шальшок посмотрел Салису в глаза. Инспектор выдержал этот взгляд. Он на самом деле не верил, что Тамес выживет. Даже если поставить возле его палаты охрану.
Салис открыл тяжелую дверь управления имперского сыска и вошел в здание до краев заполненное приятной прохладой. Лето в этом году выдалось слишком уж жарким. Салис любил лето, но только до двадцати градусов. Начиная с двадцати трех инспектор лето ненавидел.
Монлиса на месте не было. Инспектор было удивился этому, но потом вспомнил о сегодняшней бессонной ночи и у него появилось предположение: скорее всего, Монлис поехал в больницу посмотреть как устроился Тамес.
Салис прошел к сейфу, достал из него общую тетрадь, таблицы, схемы которые они начертили с Шальшоком, и сел за стол. Разложив свои бумажки, инспектор собирался еще раз проанализировать все, что удалось найти по странным самоубийцам, убийцам, экстрасенсам, сектантам и миссионерам. Телефон зазвонил длинным звонком. Инспектор снял трубку.
— Алло.
— Лоун, — сказал Шайер. — Зайди ко мне, разговор есть.
— Да, господин полковник, — ответил инспектор и повесил трубку.
Он убрал в сейф тетрадь со схемами и пошел к Шайеру.
— Разрешите, господин полковник? — от порога сказал Салис, вынимая правую руку из кармана тофраги.
— Заходи Лоун, — сказал Шайер и глазами показал на стул. — Присаживайся.
Салис аккуратно прикрыл дверь и, обогнув длинный стол, прошел к предложенному стулу. В кабинете начальника управления имперского сыска, на стуле, полуоткинувшись, сидел крупный землянин, лет сорока пяти, высокий, крепкого телосложения.
Одет он был по погоде. Серая майка-футболка, темно-зеленые шорты, на ногах сандалии. Землянин поднял глаза и коротко взглянул на Салиса. Его глаза выражали олимпийское спокойствие. При всей внешней невозмутимости и благонамеренности землянин все же сумел вызвать у инспектора легкое чувство брезгливости.
Салис удивился своим ощущениям, но противиться не стал, а принял их как должное.
Длинный стол, за которым обычно совещались имперские сыщики, стоял перпендикулярно столу Шайера. Землянин сидел по левую руку от полковника, инспектор по правую.
— Знакомьтесь, — сказал Шайер. — Илья Петрович — Лоун Салис.
Шайер
— Чтоб все понятно было, — глухим голосом заговорил Илья Петрович, — тогда, ночью, ты в моего пацана стрелял.
— Я много пацанов стреляю, — равнодушно ответил Салис, глядя в глаза Илье Петровичу.
— Колхозник, я его отец.
— Поздравляю, — спокойно сказал инспектор.
Салис немного сомневался, но, похоже, перед ним сидел папаша того самого пьяного белоштанника, который проехал на красный и сделал аварию.
— Ты, мусор, похоже, не понимаешь, что у тебя большие проблемы. Так я тебе объясню. Парень в клинике до сих пор лежит. Врач сказал, что хромать всю жизнь будет!
— Следующий раз на красный не поедет. А когда законник ему скажет «стой, стрелять буду» — будет останавливаться и поднимать вверх лапки. И вообще пить за рулем вредно.
— Да насрал я на твой красный! — повысил голос Илья Петрович. — Ты стрелял в безоружного человека, теперь он инвалид. Ты че, еще не понял? Тот козел на «Фиате» завтра заберет свое заявление, а дело законники мне на дом принесут. Твой генерал мой сосед по дачному поселку. А прокурор в доме напротив живет!
— Это правда, — сказал Шайер, как бы просто подтверждая, что все так и есть.
Шайер демонстративно соблюдал нейтралитет. Он уже не первый год пытался сжить Салиса со света, но делал это аккуратно. А угрожать вот так в лоб — это глупо. О чем Шайер и предупредил Тещина, перед встречей с инспектором.
Но у того были свои взгляды на ситуацию и на положение вещей в Альвероне.
— Надо же какое совпадение, — спокойно сказал инспектор. — Генерал с прокурором и соседи.
— Короче так, — сказал Тещин. — С тебя десять штук мальчику на лечение и еще десять за моральный ущерб.
— А мальчик витаминами не начнет гадить? — спросил Салис.
— И сроку тебе, мусор, месяц.
— А что будет через месяц?
— А через месяц, — вздохнул Тещин, — если деньги не пришлешь, ты сядешь.
Или не сядешь уже никогда. Ты меня понял, мусор? Тебя закопают под полковой оркестр!
Все-таки Илья Петрович не выдержал и наговорил лишнего.
— Тихо, приятель, — заговорчески сказал инспектор. — Здесь могут быть лазутчики бледнолицых.
Тещин смешался. Он не понял, что ему хотел сказать инспектор. Сначала Илья Петрович решил, что тот сказал что-то на блатном языке, но фраза была странной и понять он ничего не смог.
— Все гораздо проще, — продолжил Салис после небольшой паузы. — Сядешь ты, а не я. Сядешь за вымогательство и угрозу инспектору имперского сыска физической расправой. А полковник будет свидетелем.