Профессионал. Мальчики из Бразилии. Несколько хороших парней

Левин Айра

— Вы знали, откуда они являлись? — спросил Либерман. — Откуда они родом, я имею в виду.

— Мальчики? Из Бразилии, — Фрида Малони отвела глаза. — Люди, которые доставляли их, были бразильцами, — сказала она, убирая руки со стола. — И стюардессы были с бразильской авиалинии. — Она взяла графин из рук появившегося Фасслера, наполнила стаканчик и выпила воду. Фасслер обошел вокруг стола и снова занял свое место.

— Из Бразилии… — пробормотал Либерман.

Фрида Малони аккуратно поставила графин на поднос и утолив жажду, облизала губы. — Почти всегда все шло как часы, — сказала

она. — Как-то только раз не явилась одна пара. Я позвонила им, и они сказали, что передумали. Так что мне пришлось взять ребенка к себе домой и связаться с очередной парой, которая ждала своей очереди. Пришлось заново переоформлять документы. Я сказала мужу, что в «Раш-Гаддисе» произошла накладка и для ребенка не оказалось места. Он ровным счетом ничего не знал ни о чем. Да и до настоящего времени ни о чем не подозревает. Так оно и шло. Всего должно было быть примерно двадцать малышей; сначала они шли один за другим, а потом по одному каждые два или три месяца. — Она снова отпила из стакана.

— Уже двенадцать минут, — сказал Фасслер, глядя на часы. Он улыбнулся Либерману. — Видите? У вас осталось еще семнадцать минут.

Либерман поднял глаза на Фриду Малони. — Как выглядели дети? — спросил он.

— Очень симпатичными, — ответила она. — Голубые глаза, темные волосы. Они все походили друг на друга куда больше, чем просто малыши, которые, как правило, смахивают один на другого. Они явно были европейского происхождения, а не бразильцами; у всех них была светлая кожа и голубые глаза.

— Говорилось ли вам, что они родом из Бразилии, или вы основываетесь только на…

— Мне о них вообще ничего не говорили. Только в какой вечер мне их доставят в мотель и во сколько.

— Ее мнение, — сказал Фасслер, — конечно же, не имеет никакого значения.

Фрида Малони отмахнулась.

— Какая разница? — спросила она и повернулась к Либерману. — Я думала, что они были детьми тех немцев, которые обосновались в Южной Америке. Незаконнорожденные дети, может быть, от немецкой девушки и южноамериканского мальчишки. А вот почему Объединение старалось переправить их в Северную Америку и так тщательно подбирала семьи для них — этого я совсем не понимаю.

— И вы не спрашивали?

— Разве что с самого начала, — сказала она, — когда Алоиз объяснил мне, какого рода запросы необходимо искать, я спросила его, зачем это все надо. Он ответил мне, чтобы я не задавала вопросов, а только исполняла приказы. Во имя Отчизны.

— И я не сомневаюсь, — подсказал ей Фасслер, — вы опасались, что если вы не будете сотрудничать с ними, вас постигнут те неприятности, которые в самом деле свалились на вас несколько лет спустя.

— Да, конечно, — согласилась Фрида Малони. — Конечно, я опасалась. Естественно.

— Значит, вы обеспечили детьми двадцать пар, — сказал Либерман.

— Примерно двадцать, — поправила его Фрида Малони. — Может, чуть меньше.

— Все они были американцами?

— Вы имеете в виду, все ли были из Соединенных Штатов? Нет, несколько пар были из Канады. Пять или шесть. Остальные все из Штатов.

— И никого из Европы?

— Никого.

Либерман погрузился в молчание, теребя мочку уха.

Фасслер

глянул на часы.

— Вы помните их имена? — спросил Фасслер.

Фрида Малони улыбнулась.

— Это было тринадцать или четырнадцать лет назад. Одних я помню, Уиллоков, потому что они подарили мне собачку и порой я звонила им по поводу ее здоровья. Они выращивали доберманов. Генри Уиллок из Нью-Провиденса, в Пенсильвании. Я было упомянула, что хотела обзавестись собакой и получила от них Салли десяти недель отроду, когда они приехали за ребенком. Прекрасная собака. Она по-прежнему живет у нас. Мой муж продолжает ухаживать за ней.

— Гатри? — спросил Либерман.

Взглянув на него, Фрида Малони кивнула.

— Да, — сказала она. — Первыми были Гатри, это верно.

— Из Тускона.

— Нет. Из Огайо. Нет, из Айовы. Да, из Эймса в Айове.

— Они переехали в Тускон, — сказал Либерман. — И в прошлом октябре он погиб при аварии.

— Ах, вот как?

— Кто были после Гатри?

Фрида Малони покачала головой.

— Тогда встречи шли одна за другой, с перерывом в пару недель.

— Карри?

Она посмотрела на Либермана.

— Да, — сказала она. — Из Массачузетса. Но не сразу же после Гатри. Подождите минутку. Гатри были в конце февраля; потом появилась другая пара откуда-то с Юга — кажется, Мэконы; и лишь потом были Карри. И только тогда Уиллоки.

— Через две недели после Гатри?

— Нет, через два или три месяца. После первых трех был долгий перерыв.

— Вы не будете возражать, — спросил у Фасслера Либерман, — если я все это запишу? Все это происходило в Америке довольно давно и никоим образом не причинит ей вреда.

Нахмурившись, Фасслер вздохнул.

— Ну, хорошо, — сказал он.

— Почему это так важно? — спросила Фрида Малони.

Либерман вынул ручку и, порывшись в карманах, нашел клочок бумаги.

— Как пишется Уиллок? — спросил он.

Она продиктовала ему по буквам.

— Из Нью-Провиденса, в Пенсильвании?

— Да.

— Постарайтесь припомнить точно: через какое время после Карри они получили своего ребенка?

— Точно не припоминаю. Через два или три месяца; определенного расписания не было.

— Ближе к двум месяцам или к трем?

— Она же не помнит, — вмешался Фасслер.

— Хорошо, — согласился Либерман. — Кто появился после Уиллоков?

Фрида Малони вздохнула.

— Не могу вспомнить, кто и когда являлся, — сказала она. — За два с половиной года прошло около двадцати пар. Были и Трумэны, которые не имели никакого отношения к президенту. Я думаю, что они были одной из канадских пар. И были еще… Корвины или Корбины, что-то такое. Нет, Корбетты.

Она припомнила еще три фамилии и шесть городов. Либерман тщательно записал всех.

— Время, — сказал Фасслер. — Не будете ли столь любезны подождать меня снаружи?

Либерман отложил бумагу и ручку. Взглянув на Фриду Малони, он кивнул.

Она кивнула ему в ответ.

Встав, он подошел к вешалке; сняв с нее пальто, он перекинул его через руку и взял с полки шляпу и папку. ПодойДя к дверям, он застыл на пороге и неожиданно повернулся.

— Я хотел бы задать еще один вопрос, — сказал он.