Профессорская дочка
Шрифт:
Я задумалась. Никого посторонних, все свои. Вот только недавно приходил водопроводчик – протекает кран. Он огляделся в прихожей и меланхолично сказал: «Вы не находите, что это несколько редкая цветовая гамма для Крамского?» Мы с ним пили кофе, подружились. Но водопроводчик не мог, правда, не мог – мы же подружились. И кстати, он даже ни к чему не прикоснулся, ни к крану, ни к чему…
– Машка! Тебе будет больно, но ничего, переживешь. – Ада посмотрела на меня с такой жалостью, что мне тоже стало себя жалко. –
Мы опять пили чай, и Ада пугала меня, что мы ничего о Вадиме не знаем. Одновременно утверждала, что теперь мы точно знаем, кто он такой, – проходимец. И что он у нас попляшет.
7 марта
Дело Дня – Адины предположения.
а) Вадим – инопланетянин, житель другой галактики, собирает сведения.
– За тобой следит недремлющее око, а что же еще? – сказала Ада.
С одной стороны, я бы не стала утверждать, что инопланетяне не существуют лишь потому, что я их никогда не видела.
С другой стороны, зачем инопланетянам подробные сведения о людях, вызывающих человека от мышей по адресу: Земля, Петербург, Фонтанка, во двор налево, у помойки?..
– Я бы на твоем месте вела себя прилично. Вытряхни пепельницы, не кури и все такое… – посоветовала Ада.
Я не вытряхнула пепельницы и не перестала курить – считаю, не нужно передергивать. Откуда Аде знать, что наши братья по разуму не курят?
б) Вадим – шпион.
– Он хочет завербовать тебя в Америку, – предположила Ада, – и там пустить тебя на опыты.
Почему меня на опыты?
– Агент, точно тебе говорю, агент разведки или даже резидент, – сказала Ада. – ФБР, «Мосад»?
Но я не знаю никаких секретов про специальность номер восемнадцать, у меня даже личных секретов нет.
– А у профессора? Есть у него секреты? – спросила Ада.
У папы была, конечно, секретность, первая форма – самая секретная, но я никогда не видела, чтобы Вадим жадно рылся в папиных бумагах в маске и перчатках.
в) Вадим – еще один вариант.
– Ну, если тебе все не нравится, – обиженно сказала Ада, – тогда остается только один вариант. Тогда ты – одинокая старушка.
– Я одинокая старушка? Мне же только тридцать семь, – удивилась я. – Моя мама родила меня в сорок лет, у нас в семье все рожают поздно…
– При чем тут рожают? Говорю тебе, ты – старушка, а этот твой Вадим – квартирный аферист. Они ищут одиноких стариков, чтобы выселить за неуплату коммунальных платежей. А то еще могут жениться, а потом убить.
– Не может быть… – прошептала я. – Я не верю…
– Не может быть? У тебя жизненного опыта с гулькин х… а уж я-то знаю, о чем говорю… ну, не важно. Вот у тебя
– За свет?.. Кажется, уплочено… то есть уплачено, то есть я платила, да.
Ада посмотрела на меня с сомнением – откуда она знает, что я вру? Тем более я завтра заплачу. Больше всего на свете ненавижу ходить в сберкассу и стоять в очереди, но теперь, раз я одинокая старушка, буду стоять вовремя.
Вообще-то я не согласна с Адой. Вообще-то у меня есть возражения – в форме вопросов, чтобы Ада не обиделась.
– Ада, не обижайтесь, но почему вы не предполагаете никакой… никакого случайного стечения обстоятельств, совпадения наконец?.. – Я попыталась изобразить рукой разные обстоятельства и совпадения. – Почему вы сразу же предполагаете, что Вадим – человек бессовестный?
– Ты мне жесты-то такие не делай, – рассердилась Ада. – Совесть? Какая совесть? У него на месте совести х… вырос.
Ада ушла домой. Я очень благодарна Аде за недремлющее око и за все, но мне уже хотелось остаться одной и все обдумать.
– Машка, – спустя минуту Ада вернулась, – еще знаешь, что может быть? Самое главное-то мы и забыли – картинки! Твои картинки, коллекция Бенуа! Давай их все прямо сейчас перенесем ко мне. На всякий случай.
Я мялась и бормотала, что пока еще ничего не известно, что это слишком радикальные меры, что я запрусь на два замка…
Ада сердилась и настаивала:
– Я тебе как мать говорю, из последних материнских сил, – дай хотя бы Бенуа. Тебя убьют, так хоть коллекция сохранится у меня. Или ты мне не веришь?
– Что вы, Я…
Я понимаю, что все Адины предположения противоречат здравому смыслу, но… Но папа говорит, что здравый смысл – чепуха. Что если бы люди руководствовались только одним здравым смыслом, то наука не развивалась бы. Что все хорошее в науке происходит вопреки здравому смыслу.
Да, вот именно, ничего бы не развивалось, и люди до сих пор жили бы в пещерах, ели бы мамонтов и слушали бы Эдиту Пьеху на синих виниловых пластинках, а на самом деле это не так. …Поэтому здравый смысл в данном случае может быть совсем ни при чем, а мистика как раз причем.
Если честно – мне было страшно. А вдруг кто-то хочет свести меня с ума мистическими событиями, как в детективах Агаты Кристи? А вдруг, как в детективах Агаты Кристи, у этих мистических событий есть очень простое объяснение – чьи-то корыстные интересы?..
Нет, ну конечно, мне было еще и смешно, но… как бы это объяснить? В общем, когда ты совсем один, и телевизор включается от пылесоса, и у тебя по телевизору скоро украдут Айвазовского, и… мне страшно, что я совсем одна, не считая Аду! В общем, я отдала еще одного Бенуа – «Петергоф». На время.