Программа за Выживание
Шрифт:
— Правда? — усмехнувшись уточнила Лариса Дмитриевна, приподняв бровь. — Мне приятно, что Вы так воодушевились и готовы к работе, Инна Иго…
— Можно просто «Инна»! — воскликнула Изонова, принимая фальшивую доброжелательность Воскресенской за искреннюю.
— Инна, — улыбаясь кивнула женщина. — Вот только мне кажется, что должность Главного реактора Вам не совсем подходит, — начала издалека Воскресенская, поджав губы. — А вы как думаете?
— О-о, мне кажется Вы правы, — кивнула Изонова в полной уверенности в своем скором повышении. — Я рада, что Вы заметили мой профессионализм и стремление
— Ваше стремление невозможно было не заметить, Инна, — усмехнулась Воскресенская. — Я даже позволила себе узнать о Вас и Ваших заслугах чуть больше, а Ваши методы работы это… что-то неподражаемое, — протянула женщина, изображая восхищение. — Прошу, коллеги, ознакомьтесь! — воскликнула она, протягивая мужчинам папки из стопки, что все это время лежали перед ней. — О, Инна, и Вы тоже посмотрите на свои феноменальные методы, которые Вы применяете в работе, — Воскресенская пустила через весь стол папку, которая, проскользнув по стеклянной столешнице стола, оказалась прямо в руках Изоновой.
— Что это? — шокировано воскликнул мужчина, поправляя свои очки в толстой деревянной оправе.
— О-о, это электронные письма Инны Игоревны, её телефонные разговоры с прокурором и одним продажным полицейским. Фотографии с места встреч, где она передает деньги людям, которые делают за нее грязную работу, — объяснила Лариса Дмитриевна, все это время, не сводя с Изоновой насмешливого взгляда. — Вы только представьте каких размеров скандал может возникнуть, если эта информация просочится в СМИ или эти люди заговорят…
— Это…это…Вы не имели права! Это частная собств…,- кричала Изонова, в считанные секунды покраснев.
— Ошибаетесь, — гадко улыбнувшись протянула Воскресенская. — Компьютер, на котором содержится вся информация, в том числе Ваши эмейлы — собственность телеканала. А еще, Вы, наверное, забыли, что все это время Ваши счета оплачивал телеканал, в том числе сотовую связь.
— Н-но, я просто выполняла свою работу! — воскликнула женщина в попытке оправдаться.
— Господа, я думаю, нам ничего не остается, как уволить Инну Игоревну по статье и, как порядочные люди, предупредить все телеканалы о её своеобразных методах работы. Вы как считаете? — спросила Воскресенская, обращаясь к акционерам.
— Мы Вас полностью поддерживаем, Лариса Дмитриевна, — кивнули мужчины.
— Инна, я Вас поздравляю! — воскликнула Воскресенская, счастливо улыбнувшись. — Вы уволены и больше никогда не сможете работать на телевидении!
— Но…
— Ах, и еще одно, — остановила ее женщина, подняв указательный палец. — Уважаемые коллеги, Воскресенская — это моя девичья фамилия. Я совсем недавно вышла замуж за любимого мужчину и теперь впредь прошу обращаться ко мне, как к Сорокиной Ларисе Дмитриевне!
Мужчины закивали, словно болванчики, а Изонова, больше не в силах сдерживать свой позор, вылетела из зала. Но Инна Игоревна не смогла так быстро покинуть здание телеканала, у входа женщину задержала охрана и попросила подождать. Через несколько минут в холл спустилась Лариса Дмитриевна, за которой следом шел бывший ассистент Изоновой, Сеня, с небольшой коробкой в руках.
— Я не могла не
— Вы пожалеете, — зло выплюнула она и с лица Сорокиной в эту же секунду исчезла улыбка.
— О нет, пожалеешь ты, если еще хоть раз попробуешь использовать мою дочь или навредить хоть кому-нибудь из моей семьи! — прошептала она, чуть наклонившись к ней. — Удачи, Инна! — снова с улыбкой произнесла Лариса Дмитриевна и, пройдя мимо Изоновой, вышла из здания телеканала. Ей пора было ехать к семье.
Глава 54
Как бы Костя и врач не уговаривали Лидию Борисовну задержаться в больнице еще на несколько дней, женщина наотрез отказалась. Поэтому, в субботу утром Горин забрал маму из частной клиники, получив указания от ее лечащего врача — никаких нагрузок на сердце, полный покой и только положительные эмоции. Костя хотел следовать всем указаниям врача, но его мама смогла нарушить одно из них, как только вышла из больницы.
— Как ты знаешь, Костя, у меня было время подумать, пока я бездельно лежала в этой ужасной больнице, — начала разговор Лидия Борисовна, останавливаясь у машины и смотря на сына, который открыл для нее дверь. — У меня есть кое-какие сбережения, мы сможем нанять хорошего адвоката и сохранить ферму. А еще, я думаю, тебе стоит позвонить Насте, — кивнула женщина, смотря в васильковые глаза сына.
— Давай поговорим об этом позже, — вздохнул Костя, придерживая мать за руку и помогая ей сесть в машину. — Когда приедем домой.
— А почему мы не можем поговорить об этом сейчас? — недовольно спросила Лидия Борисовна, дождавшись, пока Горин обойдет машину и сядет на соседнее с ней водительское сидение.
— Дома тебе юридическим языком объяснят почему у нас нет шансов выиграть дело, — ответил мужчина, заводя машину и выезжая с территории фермы.
— И кто же мне это должен объяснить? — недовольно поджав губы поинтересовалась Горина, уже прекрасно осознавая, что ответ ей явно не понравится.
— Аня.
— Аня, значит, — кивнула женщина, сложив на груди руки. — Костя, тебе двадцать восемь лет, а ты наступаешь на одни и те же грабли уже который раз! — не в силах сдержать эмоции воскликнула Лидия Борисовна устав, что ее сын никак не может избавиться от своей дурацкой привычки держаться за все, что излучает стабильность, грусть и скуку.
— Один раз я послушал тебя и что из этого вышло? — в тон ей произнес мужчина, выезжая на трассу. — Теперь, благодаря тому, что я слушал зов сердца, а не думал головой — моей ферме конец! — разозлено воскликнул он, сильнее сжав руль.
Лидия Борисовна помолчала с минуту. Ей было больно и обидно за сына, она понимала его состояние и смешенные чувства, которые он испытывал, но… Женщина до сих пор не могла поверить, что та прекрасная девушка, с добрыми глазами и совершенно искренними чувствами к ее сыну, могла его предать.