Программа
Шрифт:
— А что за частный детектив?
— Бывший шеф отдела безопасности «Уорнер Бразерс». Мои люди его наняли.
Тим вдруг почувствовал, как шевельнулось никогда не подводившее его профессиональное чутье:
— И эти же люди сейчас сидят в припаркованном в переулке «Линкольне навигаторе» с тонированными стеклами?
Уилл долго смотрел на Тима, брови его поползли вверх, а рот слегка приоткрылся. Он наконец-то сел:
— Да. Эти же люди.
Тим пересек комнату, взял с полки у телефона блокнот и ручку:
— Продолжайте.
— Частный сыщик был низким нервным человечком. Звали его Дэнни Катанга.
—
— Он пропал. На прошлой неделе. Наверное, что-то раскопал. После этого мы пошли к Таннино.
— Мы ни единого слова не получили от Ли с того дня, как она ушла из дома, — добавила Эмма.
— Я все еще надеюсь, продолжаю писать ей письма, но все тщетно, — пояснил Уилл.
— Как вы можете посылать ей письма и статьи, не зная, где она?
— Сразу после того как Ли исчезла в первый раз, она оставила у нас на автоответчике сообщение с номером абонентского ящика, чтобы мы могли пересылать на него всю ее почту — скорее всего, для того, чтобы она могла беспрепятственно получать все свои финансовые документы. Мы так полагаем, что это общий абонентский ящик для всех членов секты.
— Ваши письма когда-нибудь возвращали?
— Нет, — покачала головой Эмма, — они уходят… куда-то.
— В каком почтовом отделении зарегистрирован абонентский ящик?
Уилл вздохнул:
— Это отделение где-то в Норт-Вэлли. [8] Мы пытались раздобыть о нем информацию — вы представляете, как трудно выжать сведения из почтовой службы США? Мы разговаривали с каким-то почтовым инспектором, и он вел себя так, словно скрывает рецепт кока-колы или еще что-нибудь не менее секретное. В конце концов мы послали Катангу следить за этим ящиком. Но работники почтового отделения наехали на него, заявляя о нарушении права на частную жизнь и тайны переписки… в общем, ему пришлось наблюдать за ящиком со стоянки. Он несколько дней просидел в машине с биноклем, но Ли так и не появилась. Похоже, у этой секты все отработано и они каждый раз посылают кого-то нового забирать почту. Если они вообще ее оттуда забирают.
8
Норт-Вэлли — община в Нью-Мексико. (Прим. переводчика.)
— Мне понадобится адрес этой почты.
— Я скажу своей ассистентке, чтобы она завтра с утра первым делом позвонила Марко и продиктовала ему этот адрес. И смотрите, поосторожнее с этим почтовым инспектором — я серьезно. Он вполне может пришить вам дело.
Тим что-то записал в своем блокноте, потом спросил:
— А вы не записали ни одного телефонного звонка с угрозами?
— Нет. Второй звонок мы отследили, его сделали с платного телефона в Ван Нийсе. [9] Там тоже никаких следов.
9
Ван Нийс — район в долине Сан-Фернандо, Лос-Анджелес, Калифорния. (Прим. переводчика.)
— Эта информация мне тоже понадобится. — Тим просмотрел свои записи. — Какая фамилия у Ли? — не дождавшись ответа, Рэкли поднял глаза и наткнулся на непонимающий взгляд
— У нее моя фамилия. Я удочерил ее, когда ей было шесть лет. Я не делаю различий между ней и своей родной дочерью. — Уилл прочистил горло. — Возможно, я действовал в этой ситуации не слишком ловко. Я не понимал, с чем мы имеем дело, и не особо продумывал линию поведения. Сейчас, оглянувшись назад, я могу сказать, что мой план действий, возможно, был не самым лучшим. — Тим заметил, что у Хеннинга была манера говорить то, что он считал нужным в данный момент, при этом он не реагировал на столь малосущественный раздражитель, как реплики собеседника. — Я приказал своим людям развесить вот это по городу. Толку от этого тоже не было никакого, только время потеряли. — Он вынул листовку из заднего кармана и разгладил ее на колене, прежде чем отдать Тиму. На ней была напечатана все та же фотография Ли, под которой было написано:
Гарантируем вознаграждение в размере 10 000 долларов тому, кто предоставит информацию о местонахождении этой девушки, Ли Элизабет Хеннинг. Если вы не хотите сообщать своего имени, порвите эту листовку пополам, передайте нам одну часть с информацией, которую вы имеете сообщить, и сохраните вторую половину листовки, чтобы потом совместить с первой.
Дальше шло описание Ли и контактные данные.
Тим заметил промелькнувшую на лице Уилла гордость — наверное, причиной тому было то, что объявление пестрило полицейской терминологией. Уилл и его люди, похоже, гордились тем, что сумели выдать такой официальный стиль.
Рэкли перевернул листовку — лично на него она особого впечатления не произвела:
— Значит, теперь все в секте знают, что вы ищете Ли и что вы их враг. Да, это не очень хорошо.
— Именно поэтому вы нам и нужны: чтобы все исправить. И мы хорошо вам за это заплатим. — Уилл сложил руки на животе, причем одна его рука была сжата в кулак.
— Нам пора возвращаться. — Эмма с любовью посмотрела на Уилла. — У нас только что родился наш первый общий ребенок. И я сделаю все, чтобы позаботиться о ней.
— Мы очень переживаем за Ли, — сказал Уилл, — кто знает, что они с ней сделают? Если они ее отпустят, она может выдать какие-то секреты. И даже попытаться получить назад свои деньги. Она должна быть им полностью предана, в противном случае им лучше ее убить. — Он потер виски, от этого в уголках глаз у него собрались морщинки. — Эти люди убедили меня в том, что они не шутят. Именно поэтому мы хотим, чтобы вы все разузнали тихо и без шума. На этот раз это должен быть кто-то, чью связь с нами или с ней невозможно будет установить.
— А почему Ли сбежала? В тот день, когда она вернулась домой.
Эмма заерзала на диване, а Уилл отвернулся в сторону.
— Они промыли ей мозги. Она была просто как ненормальная. Была уверена, что мы ее преследуем. Она залезла в мой компьютер и нашла электронные письма, которые я посылал в полицию и другие правоохранительные органы.
— Она очень хорошо разбирается в компьютерах, — на губах Эммы заиграла гордая улыбка, а в глазах застыла печаль, — она училась на программиста. Была круглой отличницей до тех пор, пока… — На щеках Эммы виднелись веснушки. — Вы даже не представляете себе, что чувствуют родители, когда с их ребенком случается нечто подобное.