Прогрессивный сатанизм. Том 1

Мильхар

Один из наиболее красноречивых примеров – гомосексуализм, который был официально определен Американской психиатрической ассоциацией как болезнь, но его перестали считать болезнью с 1973 года. Если бы душевная болезнь была болезнью в том же смысле, что и физическая болезнь, то идея удаления гомосексуализма или чего-то другого из категории болезней путем голосования – абсурд (представьте себе голосование группы врачей по поводу удаления кори или рака из категории болезней).

Но душевная болезнь не является "болезнью, похожей на другие болезни". В отличие от физических болезней, где есть физические факты, с которыми можно иметь дело, душевные болезни являются исключительно вопросом ценностей, правильных или неправильных, соответствующих или несоответствующих.

Другой пример – самоубийство. Во многих странах, таких как США и Великобритания, человек, совершивший самоубийство, или который

пытается сделать это, или даже только серьезно думает об этом, считается душевнобольным. Однако, не всегда было так в истории человечества, и сегодня такое отношение к этому не во всех культурах мира. Ни индуизм, ни буддизм не имеют внутренних возражений против самоубийства, и в некоторых формах буддизма самосожжение считается достойным особого уважения поступком. Древние кельты также считали презрительным дожидаться старости и ослабления сил. Они полагали, что те, кто совершит самоубийство до того как потеряет силы, ожидает лучшая участь после смерти, чем тех, кто умрет от болезни или от старости, – интересная противоположность христианской доктрине. Вероятно, наиболее известным примером общестава, где самоубийство социально приемлемо, является Япония. В отличие от взгляда на самоубийство, или "харакири", как его называют японцы, как на поступок, вызванный умственным расстройством, японцы считают при некоторых обстоятельствах самоубийство нормальным, например, в случае, когда человек "теряет лицо" или терпит унижение при некоторых неудачах. Другим примером взгляда на самоубийство как на нормальное явление является отношение к пилотам-камикадзе во время Второй мировой войны. Им выдавалось топливо, достаточное для полета только в одну сторону, и полагалось разбить свои самолеты о вражеские корабли. Американских пилотов-камикадзе никогда не было, по крайней мере, официально финансируемых правительством. Причина этого – различное отношение к самоубийству в Японии и Америке. Выходит, что самоубийства в Америке совершают только психически больные люди, а в Японии – здоровые? Или, приемлемость самоубийства в Японии является отказом признать наличие психологических отклонений, которые обязательно должны присутствовать у человека, покончившего с собой? Были ли пилоты-камикадзе душевнобольными или они и общество, породившее их, просто имеют ценности, отличные от наших? Даже в Америке, не является ли отношение к фактически актам самоубийства, совершенным ради спасения товарищей-солдат или ради собственной страны во время войны, не как к безумию, а как к героизму? Почему мы думаем об этих личностях как о героях, а не как о душевнобольных?

Среди психологов и психиатров не существует общего соглашения о природе душевного здоровья и душевной болезни – нет общепринятых определений, нет базовых стандартов для оценки того или иного психологического состояния. Многие заявляют, что никаких объективных определений и стандартов установить невозможно, то есть невозможна базовая, универсальная концепция душевного здоровья. Они утверждают, что, поскольку поведение, считающееся нормальным, или здоровым, в одной культуре, может рассматриваться как невротическое, или ненормальное, в другой, то все критерии подвержены культурному смещению. Теоретики, которые стоят на этой позиции, обычно настаивают на том, что наилучшее определение, которое можно дать понятию "душевное здоровье" – соответствие культурным нормам.

Таким образом, они заявляют, что человек является психологически здоровым настолько, насколько он приспособлен к своей культуре. Человек, живущий в нацистской Германии и хорошо приспособленный к ней, был "душевно здоровым" с позиции его собственного общества. А с позиции общества, в котором уважаются права человека, он был больным, так же как и все нацистское общество.

Так называемая шизофрения скорее не истинное заболевание, а неопределенная категория, которая включает почти все поступки, мысли и чувства человека, неодобряемые другими людьми или самими так называемыми шизофрениками. Существует очень мало так называемых психических заболеваний, которые не назывались, в то или иное время, шизофренией. Поскольку шизофрения – термин, охватывающий почти все действия и мысли, которые не нравятся другим людям, это понятие очень трудно определить объективно. Обычно определения шизофрении смутны или не согласуются друг с другом. Например, когда я попросил одного врача, который был помощником управляющего государственной психиатрической больницы, определить для меня термин "шизофрения", он со всей серьезностью ответил: "Расщепление личности – вот самое популярное определение". В противоположность этому, в брошюре, опубликованной "Национальным союзом за душевнобольных" и озаглавленной "Что такое шизофрения?", пишется: "Шизофрения – не расщепление личности".

Руководство по диагностике психических расстройств Американской психиатрической ассоциации, известное под названием DSM-II, опубликованное в 1968 году, определяет шизофрению как "характерное нарушение мышления, настроения или поведения".

Трудность подобного определения в том, что оно настолько широкое, что почти все то, что не нравится другому человеку или что он считает ненормальным, может попасть под это определение. Третье издание этого справочника, известное как DSM-III, также довольно откровенно говорит о смутности этого термина: "Пределы применимости понятия шизофрения неясны". Переработанное издание 1987 года DSM-III-R содержит подобное же утверждение: "Следует отметить, что нет ни одной характерной черты, присущей только шизофрении".

Судья Верховного суда США Поттер Стюарт в знаменитом деле о непристойности заявил, что, хотя он и не может строго определить понятие "порнография", но говорит: "Я знаю это, когда я вижу это". Психиатры во многом находятся в таком же положении в отношении диагноза шизофрении. Ярлык шизофрении, подобно ярлыку порнографии, указывает лишь на общественное неодобрение того, к чему этот ярлык применяется, и ничего более. Подобно порнографии, шизофрения не существует в том смысле, в котором существуют рак и сердечные болезни, но существует только в смысле, в котором существует хорошее и плохое.

Эти примеры показывают, что "душевная болезнь" – просто отклонение от норм, приемлемых в данном конкретном обществе. "Душевная болезнь" – это то, что не нравится тому, кто ее описывает.

Быстрое увеличение числа душевных болезней, изобретаемых психиатрами, не проходит незамеченным широкой общественностью. Более того, ее реакция граничила с раздражением и недоверием. Каждый новый выпуск "Руководства по диагностике психических расстройств" все больше создает впечатление, что нацию захлестывает эпидемия душевных болезней. Ваша десятилетняя дочь не любит делать домашние задания по математике? Отведите ее лучше к ближайшему психиатру, так как у нее расстройство номер 315.4: "неспособность учиться арифметике". Возможно, вы – подросток, который спорит с родителями. Ага! Примите-ка лучше лекарство и сделайте это побыстрее, так как у вас расстройство номер 313,8: "склонность к защите посредством нападения".

Поверьте, я не придумываю это (это было бы "синдромом придумывания"). Число душевных болезней, приведенных в руководстве, выросло за последние 15 лет со 100 до 300. Другими словами, это – фактически эпидемия безумия, захлестывающая страну. Всего десять лет назад психиатры говорили, что душевной болезнью страдает каждый десятый американец. Теперь, если верить руководству, половина населения психически больна. Остается загадкой, как другой половине удалось сохранить душевное здоровье.

Я знаю, найдутся циники, которые будут насмехаться над этими новыми диагнозами.

Возможно, вы думаете, что все это психиатрический жаргон, просто хитроумный трюк, придуманный для обогащения терапевтов. Вас ничем не заманишь в кабинет психиатра.

Боюсь, вы нешуточно погрязли в отрицании. На самом деле ваше нежелание обратиться за профессиональной помощью само по себе является симптомом серьезной душевной проблемы. Она указана прямо здесь, в книге: 15.81: "синдром несогласия с лечением".

Хотя "расстройства", приведенные в DSM, преподносятся нам как научно доказанные, все они получили "прописку" в этом справочнике в результате голосования. И только очень наивный человек не заметит того факта, что это всего лишь способ "создать" как можно большее число пациентов. Все эти "болезни" позволяют психиатрам собирать обильные урожаи страховых выплат за "лечение" наших повседневных проблем. Страховые компании не станут платить за услуги в области душевного здоровья, если не будет доказательств, что душевный недуг существует на самом деле. Содержание DSM настолько обширно и туманно, что психиатры, используя это руководство, могут отыскать в нем подходящий недуг для любого зашедшего к ним в кабинет человека.

Словарь Вебстера определяет вымысел как "все, что придумано, или является плодом воображения". Возникает впечатление, что все, увиденное нами вокруг функционирования DSM, идеально подходит под это определение. В буквальном смысле это – психиатрический процесс создания или "выдумывания" болезней. Естественно, психиатр станет протестовать: не он же выдумывает признаки поведения, о котором говорит. И это правда. Такое поведение наблюдается. Но когда сообщество психиатров занимается тем, что пытается классифицировать виды поведения и эмоциональные типажи, присваивает каждой группе название и находит место в изобретаемых справочниках – они по сути порождают искусственный мир. Таким образом психиатрия творит вымышленную реальность.