Прогулки по допетровской Москве

Беседина Мария

Но вернемся к комнате, в которой мы с вами сейчас находимся, — к Проходным сеням. Они служили приемной — на лавках вдоль стен рассаживались бояре, терпеливо ожидая, пока царь соизволит выйти к ним. С XVII в. Проходные сени были переименованы в Переднюю комнату.

Из Передней комнаты мы попадаем в Гостиную комнату. Это — второе и последнее помещение Теремов, куда допускались посторонние. Здесь проходили «сидения царя со бояры».

Иногда, демонстрируя подчеркнутое расположение, царь принимал здесь иностранных послов.

За Гостиной комнатой расположен царский кабинет — Престольная комната. В XVII в. она по праву считалась наиболее красивой комнатой Теремного дворца. Посторонним вход в царский кабинет был строжайше запрещен, и лишь в знак

особой милости и доверия «ближним» боярам по утрам дозволялось войти в него на несколько минут, дабы приветствовать царя и получить от него указания.

В Престольной комнате до сих пор стоит «рабочее кресло» русских государей — оно было выполнено в XVII в. Обтягивающий его бархат выглядит на удивление хорошо сохранившимся, но не стоит обольщаться: кресло было обтянуто им уже в XIX в.

А вот и еще одна достопримечательность Престольной комнаты. Ее среднее окно имеет собственное имя — Челобитное. С внешней стороны стен Теремного дворца Челобитное окно хорошо различимо — его обрамляет наличник из резного белого камня. Дело в том, что из Челобитного окна вывешивался специальный ящик с прорезью, в который любой из подданных государя имел право положить письмо с просьбой или жалобой. Предполагалось, что царь лично рассматривает все эти письма, вынося по каждому резолюцию (хотя, разумеется, большую часть этой работы выполняли «ближние» бояре). У этого прекрасного в своей демократичности обычая был, однако, существенный недостаток: письма из ящика извлекались только после того, как он оказывался набитым ими доверху. Затем следовало неспешное рассмотрение дел и вынесение резолюций… Эта неторопливость послужила причиной того, что ящик для челобитных в народе прозвали «долгим». Так вошла в русский язык поговорка: «откладывать какое-либо дело в долгий ящик».

Из Престольной комнаты есть боковой выход в небольшое помещение, из которого поднимается узенькая винтовая лестница из белого камня. Ома ведет в Верхний Теремок, а через него — в «смотрильную» башенку. Но мы с вами проследуем по анфиладе дальше, прямо.

Следующая комната носит название Опочивальни. Это — единственная из спальных комнат членов царской семьи, сохранившаяся до наших дней. В опочивальне проводили ночи повелители Земли Русской. «В низкой, жарко натопленной палате лампады озаряли низкий свод и темную роспись на нем: райских птиц, завитки трав… У заиндевелого окна… в круглых стеклышках играл лунный свет» — такой увидел ее А. Н. Толстой («Петр I»). Спальни царицы, царевича и царевен находились в другой, снесенной части дворца.

В опочивальне тоже есть боковая дверца. За ней — небольшая комнатка, которую называют Молельня. Подобные комнаты имелись во всех домах знати и даже в более скромных жилищах купцов и обеспеченных горожан. Здесь, в уединении, не отвлекаясь на домашние заботы и посторонние впечатления, русские цари совершали утренние и вечерние молитвы. Разумеется, царская Молельня по богатству убранства и ценности помещенных в ней образов не шла ни в какое сравнение с такими же комнатами менее знатных персон. И сегодня мы не можем без волнения видеть распятия и образа XVI–XVII вв. — прекрасные творения русских резчиков и иконописцев. Впечатление, которое они производят, тем больше, чаю здесь эти изумительные по мастерству исполнения предметы находятся гораздо ближе к зрителю, чем в огромных соборах или тем более в музеях. Можно насладиться каждой деталью их исполнения. Но, конечно, гораздо большее впечатление производит осознание того, что перед нами — те самые священные изображения, которым поверяли свои мечты и надежды русские цари.

Благочестивые самодержцы. Верхоспасский собор, церковь Распятия, церковь Воскресения Словущего, церковь Св. Екатерины

Как вы знаете, непременной принадлежностью жилищ русской знати были так называемые домовые храмы. Религиозная

традиция требовала неукоснительного выполнения всех положенных Богослужений. При этом вознесение молитв в специально отведенной комнате, подобной той, которую мы с вами только что осмотрели, было ритуалом очень личным, требовавшим уединения. Но, кроме этого, главе дома предписывалось непременно молиться вместе с домочадцами — это должно было объединять семью, сглаживать ссоры, способствовать доверительности отношений. Иногда в таком молении принимали участие гости и особенно близкие к хозяевам слуги. Но главное — это должна была быть полноценная церковная служба с последующей проповедью, которую полагалось проводить священнику. Вот почему строились домовые храмы — как правило, маленькие, рассчитанные на незначительное количество прихожан.

И, разумеется, славившиеся своим благочестием русские самодержцы тоже имели в своем дворце домовые храмы. «На дворе великокняжеском правитель народа не начинал и не оканчивал дня без молитвы в доме божием. Даже больные и женщины не увольнялись от этого долга; окна из упокоев их устроены были так, что они могли из них слушать церковную службу и молиться на местные иконы храмов. (Таким образом, почти и у каждого богатого человека была церковь на своем дворе.)», — читаем мы в романе И. И. Лажечникова «Басурман».

Знакомясь с историей Благовещенского собора, вы узнали, что он служил своеобразным царским «домовым храмом» — более чем достойная постройка для ежедневных «малых служб»! Однако он был не единственным, выполнявшим эту функцию. Во дворце существовали и более уединенные места для Богослужений, которые члены царской фамилии посещали лишь с незначительной свитой, и в самом деле молясь, что называется, в семейном кругу.

Давайте же познакомимся с этими домашними храмами, в которые предки большинства из нас не смели и мечтать заглянул? хотя бы одним глазком! А вот мы с вами имеем такую возможность. И, используя ее, начнем с одного из самых древних из сохранившихся зданий на территории Москвы — так называемой церкви Лазаря. Так называемой, потому что храм этот «с секретом»: словно пасхальное яйцо, он заключает в себе небольшой архитектурный сюрприз. Церковь Лазаря датируется XIV в.! Позолоченный купол этого небольшого белокаменного храма хорошо виден с Боровицкой улицы Кремля.

Когда-то на месте этой церкви стояла другая, деревянная. Она примыкала к великокняжескому дворцу и тоже служила для его обитателей домовым храмом. В 1393 г. рядом с ней возвели белокаменный храм во имя Рождества Богородицы, и храм Лазаря превратился в ее придел. Сразу после постройки храм Рождества Богородицы был расписан Феофаном Греком и другим, менее знаменитым художником — Симеоном Черным. В 1514 г. итальянские зодчие перестроили храм Рождества Богородицы, дополнив его кирпичным вторым ярусом, в котором тоже устроили храм. После этой переделки верхний храм посвятили Рождеству Богородицы, а в нижний была переведена церковь Лазаря. Таким образом, в здании находится не один, а сразу два храма.

Нижний храм — собственно, церковь Лазаря, сложенный из крупных, гладко вытесанных белокаменных блоков, свидетельствует о тесной связи московских зодчих XIV в. с мастерами из Владимиро-суздальского княжества. Так, два из четырех столбов, поддерживающих его своды, очень напоминают столбы собора XII в. в Боголюбове. В юго-восточном столбе сделана ниша, в которой размещалось «княжеское место», а в западной стене — ниша, в которой во время Богослужений стояла княгиня.

У церкви Лазаря необычная судьба. С трудом верится, но в XVIII в. она совершенно затерялась среди лабиринта застройки, и о ней попросту забыли! Представьте себе, как удивились строители Большого кремлевского дворца, которые уже в середине XIX в. вдруг обнаружили отсутствовавшее на плане помещение? Маленькое белокаменное чудо было в прекрасном состоянии, его даже не пришлось ремонтировать. Внутри помещение имело такой вид, будто люди только что оставили его — впечатление портили лишь вековые пласты пыли.