Прогулки по лезвию
Шрифт:
Глава 5
Пропусти они тогда ту электричку... Или сели бы в другой вагон - и все... Но тот же отец всех потянул за собой, и они сели именно в четвертый вагон.
– Он не трясется, - сказал довольный отец, - а третий - моторный, он и гудит, и трясется.
– Вечером гудит, - сказала остроумная мама, - а утром трясется.
За окном бежал зимний торжественный лес... И тут Маше показалось, что на неё кто-то пристально смотрит. Она оторвалась от окна. Нет, никто на неё не глядел, но наискосок, через купе, сидел старый товарищ отца, когда-то
– Дядя Игорь, вы это или не вы?
– спросила она, подойдя.
Отрадное недоуменно повернулся, рядом стояла какая-то девчонка, лет эдак семнадцати, одетая в балахонистый модный спортивный костюм, и улыбалась.
– Вы или не вы, дядя Игорь?
– Удивительные у девчонки были глаза, и ум в них светился, и детская радость одновременно.
– Я, - несколько растерянно ответил Отраднов.
– Не узнаете меня?
– Не узнаю, - признался Отраднов, откровенно любуясь внешностью белокурого ангела, пытаясь припомнить, кто это и откуда.
– Вот и родители, - сказала девчонка, - я им говорю: это же дядя Игорь сидит, с термосом, а мать мне говорит: какой же это Игорь, когда без усов? Так сбрил, я им говорю! Я ж Маша, дядя Игорь!
– воскликнула девчонка, видя в глазах Отраднова бесплодную работу памяти.
– Мария-вторая!
– Машка!
– ахнул Игорь Иванович, пораженно откинувшись к окну.
– Ну, время!
И он тут же был подхвачен Марией-второй и вместе с вещами был препровожден в компанию своих старых добрых друзей, с которыми, правда, не виделся многие годы. Были, естественно, восклицания: "Маша!
Олег!" - "Боже мой, Игорь, ты ли это?" - "Игоряха! Черт пропащий!"
– Неужели это ваша Мария-вторая?
– Игорь Иванович в самом деле не верил своим глазам.
– Да ведь она только что... Да сколько же мы не виделись?
Стали вспоминать, подсчитывать, зацепка нашлась: Новый год тогда вместе праздновали, а к празднику был "подарочек", войска наши в Афганистан вошли.
– Да, - сказала Мария-старшая, - хороши друзья. По десять лет не встречаемся.
– Ужас, - согласился Игорь Иванович и снова взглянул на Мариювторую. Сколько ж тебе тогда было?
– У меня очень просто. Я же юбилейная, ровно на сто лет моложе Ленина.
– Юбилейная, - зачарованно повторил Отраднов.
– А помнишь, я тебе сказки рассказывал?
– Помню, конечно.
– Девушка отчего-то вздохнула.
– А некоторые ваши стихи я наизусть помню.
И толстокожие родители тут же потребовали: почитай, почитай!
– Не могу, - сморщив нос, сказала Мария-вторая.
– Сейчас не прозвучит.
"Умница", - окончательно растаял Игорь Иванович.
Поговорив, посмеявшись над тем, что чужие дети быстро растут, перешли к теме: "Кто теперь кто".
– Ну, супермен, докладывай, - обратился Отраднов к Олегу.
– Небось давным-давно кандидат, начальник большой? Все там же?
– Там же, - ответил загорелый, несмотря на январь, Олег.
– В нашей же фирме.
–
– Правда, правда, помолодел, - подтвердила жена Олега.
– Больше тридцати и не дашь.
Игорь Иванович благодарно взглянул на нее, отметив автоматически какую-то настороженность в её взгляде.
– Помолодеешь тут, - отмахнулся он, хотя хорошо знал, что с тех пор, как поселился в дачном поселке и перестал мотаться по буфетам Дома литераторов, стал выглядеть очень даже неплохо.
– Ты как?
– спросил он Мариюстаршую.
– А-а, - теперь она отмахнулась.
– Сижу в одной хитрой конторе, платят мало, но прикипела, свободного времени много.
– Ну а что наш...
– Игорь Иванович повернулся к младшей Марии.
– Постой. Как я тебя называл-то? Както смешно. Бесенок, что ли?
– Маша молча кивнула. Нет, Бесененок, вот как!
– Ограднов хлопнул себя по колену.
– Чем же ты, Бесененок, занимаешься в этой праведной жизни?
– Так...
– Мария-вторая пожала плечами.
– Учусь. А сейчас на каникулах.
Игорь Иванович не успел её расспросить, где она учится, на кого, потому что всем не терпелось узнать, как дела у него самого, на его поэтическом поприще.
– Книжку издал?
– спросил Олег, сверкая своими тоже какими-то спортивными зубами.
– Четыре, - сказал Игорь Иванович, поглядывая то на друга, то на его жену, то на дочь.
– Пятую готовлю.
Но трудные времена. Сами знаете, кого сейчас издают... А с бумагой что делается! К тому же у нас там война не на шутку. Война миров. Левые, правые, те тянут своих, те - своих, а мы, нейтральные лирики... Кому мы нужны?
– Вы лирик?
– уважительно спросила Мария-вторая.
– Увы, - сказал Игорь Иванович и замолчал. Он по опыту знал, что теперь начнутся расспросы: сколько платят поэтам, как поэты живут, а ему, Отраднову, автору четырех тощих книжек, так не хотелось на эту тему беседовать. Не хотелось обманывать старых друзей.
– Черт возьми, - вновь восхитился Олег, - до чего же ты молодо выглядишь! Брошу я, мать, свои проклятые формулы, буду по лесу бродить и стихи сочинять.
Такое заявление всех развеселило, особенно Марию-вторую. Она сказала:
– Нет, папка, поэтом надо родиться.
Здесь Игорь Иванович не удержался, обнял её за плечи: "Эх, Машка..."
И тут он почувствовал, как податливо улеглось плечо девушки под его ладонью, с какой мгновенной готовностью другое её плечо прилегло к его боку. И уже подобие какой-то скользящей молниеносной мечты прошелестело в поэтической душе Отраднова, уже он забыл, что ей нет и двадцати, а ему минуло сорок, и он действительно почувствовал себя молодым, удалым парнем, и совершенно независимо от его воли вдруг вырвалось: