Прогулки по лезвию
Шрифт:
Не успел Важин войти в кабинет Муравьева, как в динамике раздался голос секретарши:
– Виктор Степанович, Веревкин на проводе. Срочное сообщение.
Выслушав доклад, Муравьев закурил, в задумчивости стал перекладывать на столе бумаги.
– Черт, когда я здесь порядок наведу?!
– Ну что?
– нетерпеливо спросил Важин.
– Что там у них на прослушивании?
– А ничего... Какого-то "папу"
часто упоминают. Похоже, их главный босс. Так ты говорил, что послал своего приятеля к вашему горе-поэту в деревню?
– Вероятно, уже
– Попробуй вернуть его. Нечего ему делать в деревне.
– Вот тебе раз! А если Мария там?
– Ноль десятых процента, что она там. А здесь есть срочное дело.
Глава 2
Александр гнал свой резвый джип по Волоколамскому шоссе в сторону западнодвинских лесов. Погода стояла чудесная, и это, естественно, радовало Малкова. Его сейчас все радовало. Ему виделась заброшенная среди озер и болот деревушка, несколько черных полуразрушенных изб, несколько стариков... Безлюдная глухомань. Он уже видел себя выплывающим на утлой плоскодонке в безбрежное озеро. И когда его рука потянулась к магнитоле, чтобы включить соответствующую настроению музыку, резко запищал пейджер.
На экране было лишь одно предложение: "Немедленно первому". Вчера Андрей также использовал пейджинг, но тогда он передал просто: "Первому". А теперь, надо понимать, разворачивайся и гони обратно в Москву.
– Дьявол!
– воскликнул Малков, ощущая в себе одновременно и раздражение, и признаки легкой тревоги: зря такие сообщения Андрей посылать не станет.
Из Ржева Малков попытался дозвониться Важину, но никто не брал трубку. Пришлось возвращаться.
В Москве ждала ещё одна неожиданность. Андрей жил в малоквартирном стареньком доме, и жильцы подъезда, напуганные криминальной обстановкой в столице, не придумали ничего лучше, как врезать замок в дверь подъезда.
– Гады!
– ругал Малков ни в чем не повинных жильцов, стуча то в дверь, то в окна первого этажа.
Ему открыли соседи. С удовлетворением смотрели они, как он тащит тяжелую сумку из машины в квартиру, а не наоборот, как можно было бы ожидать от постороннего человека.
Вечером Андрей, вернувшись домой, застал такую картину. Перед распахнутым настежь окном сидел в халате Малков, положив ноги в тапочках на подоконник, в одной руке у него дымилась трубка, в другой он держал стакан с неевропейской дозой спиртного. На лице гостя читалось выражение явного недоверия к неестественной зелени липы, что росла прямо перед окном. Осенние размышления...
Вместо ожидаемого приветствия Андрей услышал:
– Ну и что у тебя стряслось? При чем здесь "немедленно", когда сам где-то шляешься?
– Замолкни, - сказал Андрей, снимая пиджак, доставая из шкафа и демонстративно разглядывая другой халат.
– Если нальешь, то возьму тебя в долю.
– А если не налью?
– Тогда останешься в роли бесплатного слушателя.
Рассказав все, что он знал и думал о пропаже жены Блинова, о книгах, подаренных ей когда-то Афониным, Андрей пошел на кухню ставить на плиту чайник и уже оттуда добавил:
– Понимаешь, на своей машине я его упущу. Надо подстраховаться.
В
– Подстраховаться? Друг любезный, ведь у тебя начались старческие заскоки. По пейджингу бросаться такими словами! Имей в виду, в следующий раз случится что-либо серьезное - не приеду! Буду думать, что ты опять подстраховываешься!
И ради чего это все? Почему мы должны выслеживать какого-то депутатишку, гоняться за ним, в то время как эта пропавшая наверняка сидит сейчас в избушке Афонина и кормит его с ложечки.
– Малков взглянул на часы.
– Да какое там! Они уже в постели, в деревне рано ложатся.
Важин молчал. Он допил свою порцию водки, набил табаком другую трубку и неторопливо её раскурил.
Несколько раз со вкусом затянувшись, сказал:
– Саша, ты прав, как всегда. Я и сам толком не знаю, что проклюнется для нас в этом деле. Деньжата? Возможно. Но ты особо в них и не нуждаешься...
– Не надо за других расписываться, - недовольно заметил Малков, на что Важин усмехнулся:
– Будет тебе ворчать, нищий.
– Я духом нищий, - обиженно поправил Малков.
– Я три года на настоящей рыбалке не был. Собрался в кои-то веки, и на тебе! Выброшу этот чертов пейджер.
– Вот-вот, - промолвил Важин, - посмотрел бы ты на себя. Сытый, здоровый мужик, мающийся от безделья. Мешок. С "зелененькими".
Так они разговаривали, без конца подливая себе то водки, то чаю, пока наконец Важин не убедил друга, что этим делом надо заняться хотя бы уже потому, что на сегодня другого у них просто нет.
– Глядишь, чего-нибудь и напишем.
– Дерьмо это все!
– с хмельной убежденностью сказал Малков.
– Среди нас только Афонин настоящий писатель. Представляешь, о землянике пишет, о бабочках, о рябине... Подумай, в наше время - о бабочках! На что он сейчас живет, ума не приложу.
У него же давно наши деньги кончились. Поехали лучше к нему, поможем с едой, поглядим, что он сделал, а там, глядишь, и финны заплатят.
– Закончим это дело и обязательно съездим, - твердо пообещал Важин.
– А пока обсудим завтрашний день.
– Ну давай обсудим, - без энтузиазма согласился Малков.
– Что, говоришь, там твои сыщики подслушали?
Завтра в середине дня он выезжает?
– Он сказал так, - не торопясь, отпив из стакана, ответил Важин.
– У него будет разговор с Веной ровно в двенадцать. После чего он уезжает на день-два. Вопрос - куда?
– В Вену?
– задумчиво спросил Малков.
– Через Шереметьево?
– Не исключено. Тем не менее заправиться надо под завязку.
Малков вел машину, Важин изучал атлас автомобильных дорог.
– Нет, Шереметьево отпадает. По этой трассе можно попасть на Быково.
Но и Быково отпало, "девятка" депутата катила прямиком на Рязань.
Блинов ехал ровно, не дергался, в населенных пунктах сбавлял скорость почти до шестидесяти. Опасались, что он в Рязани начнет петлять, но и там Блинов никаких пируэтов не выкинул, по всему чувствовалось, что его не заботят ни возможная слежка, ни погоня, человек ехал по делу.