Прогулки с бесом. Том четвёртый
Шрифт:
– Так это когда было! Героизм, как всякий продукт, определяется сроком годности. Кого ныне волнуют прежние победы?
Без поговорок и пословиц не могу и дня прожить, привычка, и, не спрашивая бесовского соизволения ввожу перлы народной мудрости в сочинение. Бывает, что и ни к месту пускаю в дело мудрость народа, но поскольку работаю пальцами себя и прощаю.
– Работаешь не только пальцами, но и головой... но меньше.
– Нарываешься? Вот она, очередная мудрость и к месту:
– "Бог шельму метит"
– Согласен, но с поправкой: "божьи
– ...а тако и места нанесения. Каховка помнилась и пребывала в почёте семь десятков лет, но состарилась, и время, никого не спрашивая, подло обошлось с "любимым всем совецким народом" поэтическим и музыкальным произведением.
Но не всем, "обличённому властью идейному товарищу" одного из городов средней полосы России, или "пояса" с названием "красный", и не иначе, как от действия "ветра перемен" менявшего цвета всему и вся, возмечталось прежний песенный бред сделать видимым и осязаемым.
– "Осязаемый бред" новое, приветствую.
Как только решение созрело тотчас нашлись и деньги на "монумент" и мастера, не мешкая, приступили к изготовлению памятника "девушке нашей" в бронзе. Всегда так: реальная, живая девушка с нуждами подождёт, перебьётся, но та, что стоять будет на всеобщем обозрении должна быть из бронзы! Как всегда - только в бронзе, иными материалами бред выразить не получалось.
"Эпохальное" решение приняли во времена, когда реальная, не песенная Каховка, как и вся страна, не могла похвалиться "решением жилищной проблемы" и продолжала заниматься любимым делом: "перебиваться с хлеба на квас".
"Хлеб и квас" - только отечественная формула определения "прекрасной жизни". Но нам плевать: "памятнику быть!"
Монумент изготовили. Большая девица получилась, метров десять росту. В шинели. Иначе нельзя изображать, если в песне упор на шинель делается: "...и девушка наша в походной шинели...". Кто бы из ваятелей рискнул героиню в телогрейке изображать ?
На голову девице водрузили шлем, схожий с головным уборов немецких офицеров "Первой Империалистической". Девица держит знамя, большое знамя, настолько большое, что и двум здоровым мужикам удержать не получилось бы даже и в безветренную погоду:
– "Никак нельзя знамя меньше делать! За что боролись"!?
Ладненько! Поставили металлическую девицу на постамент - лепота неизглаголанная р-р-революционные сердца щемит и ласкает, старческую слезу выдавливает. Задаваться вопросом "чего столько лет девицу из Каховки только в песне поминали, но всё же к скульптуре пришли? С чего задержка случилась, чего ушла в архив? Умерла"?
– не хотелось.
Сегодня мало кто из молодых знает о древней Каховке, что случилось в ней во времена "славного советского прошлого".
– Дикость какая-то: если прошлое "славное" - почему и отчего "прошлое" в настоящем не присутствует? Ещё меньше понятно:
– Что делает девица в балахоне-шинели на постаменте, как деваху туда занесло, что забыла? И знамя из бронзы чёрного цвета...
– По-твоему к дате
Постамент с взошедшей "девушкой нашей в походной шинели", как и положено символам р-революции, облицевали плитами красно-тёмного гранита. Стандарт при сооружении всяких монументов "революционного содержания".
Плиты крепили к постаменту цементом позволив очередному ляпу пробраться и в монумент: первые осенние дожди вымыли из бетона какие-то стойкие соли, или щёлочи, отчего немедля на щелях между облицовочными плитами появились белые, наводящие на нехорошие мысли, потёки. На тёмно-красном граните - белые потёки...
– Что и нужно. Более выразительного сочетания красок не придумать ни одному абстракционисту, и в итоге большего осквернения скульптуре и не придумать и врагу.
Чья вина? Строителей? Нет: какой цемент дали тем и работали. Какая разница, каким цементом крепить плиты? Если дорогим, особым, прочным и надёжным - пожалуй, без работы останемся, а так - хоть каждый месяц плиты клей.
Но и это пустяки. Обида в другом: сооружение установлено на высоком, "пристыженном" месте, города, и мимо сооружения проезжает масса граждан и гостей. Скульптура отстоит в таком удалении, что из окон транспорта разглядеть строительный ляп невозможно. Что думает зритель, рискнувший разглядеть монумент вблизи - опросов не проводили: кого трогают муки металлической "девушки нашей в походной шинели"? Хотя бы один подумал: "не иначе, как у девицы нелады с мочевым пузырём, как иначе принимать несимпатичные белые потёки в месте на постаменте? Десять лет не оказывают "девушке нашей в походной шинели" медицинской помощи:
– Денег нет...
– Рассказ о девушке из Каховки репертуар "разговорного жанра" эстрады. Каждому понятно, что не может бронзовая девица страдать циститом, либо иным заболеванием мочевого пузыря, когда удержать содержимое цистерны даже в малом количестве невозможно.
– Интересное дело: когда-то поэт позволил медному всаднику гоняться за героем по Питеру, ага, "за ним повсюду всадник медный с тяжёлым топотом скакал", а бронзовой девице пописать нельзя? Поди, с гражданской терпит!
Глава 3.
Визит "патриархам революции".
– Может, обойдёмся, а? Чего старые кости беспокоить, что в них?
– Нет, нельзя, на старые кости ложатся новые с прежними устремлениями.
Никого из папаш, "стоявших у колыбели совецкой власти", на сегодня не осталось: столько прожить ухитрился только библейский Мафусаил, за что и помянут в международной "книге рекордов" - библии.