Прогулки с Бесом
Шрифт:
– Некогда было думать, работали на восстановлении разрушенного войной народного хозяйства. В том и содержится ужас: они учились в школе, а кто-то в то же самое время умирал в лагере. Вот она, какая "разнобокая" война!
Шесть десятков лет живу с памятью о сестриной школе и не могу определить: учение было злом, добром, какая была школа: русская, вражеская? Что не савецкая - наверное, не пели дети "о ста-а-алине муа-адром, ра-а-дно-о-ом и люби-и-и-мам..."
– Ответ один: "на оккупированной территории всякая школа могла быть только вражеской", всякая не совецкая школа - вражеская!
Не
– Да, да, верно! Например, не следует смотреть телевиденье, когда оно показывает житие состоятельных людей... чтобы не появилось "у-у-у, сволочи, когда только нажрётесь!?"
Русский язык обладает многими удивительными свойствами, и одно из них такое: в нем есть "последние слова" Одна жалуется другой:
– Обругал меня последними словами!
– если есть "последние" слова в языке, то должны быть и "первые", коими хвалят и ободряют. Не иначе!
Есть ли разделение на "первые" и "последние" слова в других языках мира - не знаю, но допускаю, что такое может быть во всех языках германской группы. Вот набор "последних" слов, кои хочу выложить в адрес прошлых врагов:
– Враги! Оккупанты проклятые! Убийцы! Изверги! Негодяи и сволочи! Ублюдки и подонки! Нелюди, наконец!
– после такого "набора" должно следовать проклятие прошлому: оно ужасно!
– Бес, всякому прошлому нужно определять границы? Или обойдёмся без них?
"Последние слова" из прошлого, как контрабанда, перешли границу и обосновались в настоящем времени. Что останется для будущего времени - об этом старикам не следует волноваться, их путь заканчивается.
Соглашаться с "последними словами"? Могу о прошлом думать что-то своё, или мнение должно быть "одно на всех"?
Ах, оккупационная школа, как тебя забыть? Как забыть, если в ней сестра постигла азы грамоты? приступила к главному в жизни: учиться. Куда девать вражескую школу, как стереть из памяти?
– и все проклятья в адрес оккупантов ослабляются...
Что получается? Враги шли истреблять народ, но вместо этого дозволяли открывать школы? Или из всей германской армии городу достались особые, ненормальные враги? Не понимавшие: "грамотный раб стократ опаснее неграмотного"!? Почему в нашем городе враги остановились в "выжигании советской земли"!? Чего ждали, почему делали отсрочки в
уничтожении местного населения? Не для того ли, чтобы восстановить разрушенное руками покорённых, а затем их уничтожить? Как бы ни игралась "пьеса", а финал тот же:
– "Смерть аборигенам"!
Нестыковки всё же есть, и главная из них такая: "зачем учить "варваров с востока", если им уготован известный конец"? "Исполнение последних желаний приговорённых к смерти"? Для чего траты?
Вот он, ужас оккупации: если оккупант злобствует над аборигеном - понятно, он - оккупант, враг, пришелец, чужак, чего от него ждать! И злобствование его полезное, нужное для будущего:
– Помни, что они с тобой делали! - на фоне оккупантов "свои" обязаны быть лучше во много раз и по всем пунктам.
Но что вспоминать, когда оккупант как бы и не совсем таковой? Когда не выполняет
– Компаньон, загляни в прошлое, оно тут, рядом, недалеко... Руку протяни - и достанешь...Всего-то шестьдесят лет до него. Посмотри, что было бы со мной, одержи враги победу?
– Когда в вопросах доходишь до определённой грани - радуешь, но сейчас радости не испытываю: просишь вернуться в прошлое, повернуть время в иную сторону, и рассказать о том, что могло быть, но не случилось? Такая работа трудна для сущности высшей квалификации, а для меня - невыполнима.
– Прибедняешься? Чего тогда стОят твои дипломы Гарварда, Оксфорда, Беркли, Сорбонны и Карлов университет в Праге, в коих учился?
Что образование для человека? Если бы имел удовольствие начать обучение в школе на оккупированной территории, то на сегодня этот факт
был бы не меньшей гордостью, чем бесовское образование, полученное в перечисленных высоких учебных заведениях Европы. Начать познавать грамоту в школе при оккупантах - это всё же редкость.
Земляки! Старые ныне черти! Кто из вас начинал знакомиться с грамотой во времена оккупации? Какая это была школа? Чистая от "измов"? Насиловали "идеями нацизма" так, как потом в школах "страны советов тиранили "светлым коммунизмом"? "Верой христовой" травили? О "превосходстве германской расы над иными народами" речь в школе велась? Или какими другими, не менее "высокими" идеями пичкали неокрепшие детские мозги? Были там пионерские галстуки? Значки с ликом какого-либо "вождя" на слабых детских грудях носили?
Какое счастье учить русский язык и не знать, для чего нужно такое делать! Ставили тогда "неуды" за невыученное стихотворение "пролетарского поэта":
"... я русский бы выучил только за то,
что им разговаривал Ленин!"
Вот оно что! Оказывается, тысячи лет русский язык совершенствовался ради того, чтобы в итоге "им разговаривал Ленин"! Да за такое русский язык следовало учить в любых обстоятельствах, вплоть до оккупации! Иначе никак не сравниться с самым большим врагом России!
– Бесяра, друг, понимаю: ныне невозможно выяснить, как и что преподавали "гнусные пособники оккупантам, эти вражеские прихвостни и презренные репьи на хвостах фашистских собак" советским детям, возможно, и пионерам". Без, хотя бы малых сведений, картина оккупации будет неполной... Помочь можешь?
– Могу. Набирай: "Учебник арифметики" до переворотного издания был аполитичным: "дважды два при любой власти даёт в итоге "четыре", а в гуманитарной науке, будь то литература и русский язык, царствовала
"Вешние всходы.
"Вторая книга для классного чтения и бесед,
устных и письменных упражнений
В ШКОЛЕ И В СЕМЬЕ.
_________
Составил Д. И. Тихомиров.
Со многими рисунками в тексте.
Издание 27-е.
без перемен съ с 26-го издания 1900г. Особым Отделом Ученаго Комитета Мин. Нар. Просвещ. допущеннаго к классному употреблению в низших училищах.
Главный склад: Москва, Большая Молчановка. д. Дм. Ив.Тихомирова, контора журнала "ДЕТСКОЕ ЧТЕНИЕ". Достаточно?