Прогулки с Бесом
Шрифт:
И я - "европеец", не менее "мудрый и добрый", чем живущий от меня на западе. "Доброта" моя во много раз быстрее иноземной, и если ближний строит жилище неимущему - немедленно пускаю в дело мораль разбойника:
– "Отобрать половину жилья у того, кто живёт по человечески и отдать тому, у кого нет крыши над головой"!
– причины отсутствия крыши над головой у "страдальца" никого не волнуют. В итоге все с жильём, но что такое житие будет скотским - не моя забота. Будут ли граждане довольны "благами" - дело десятое, но слава "гуманиста" и "радетеля
А пока кельи поделены на две половины с момента вселения в них пролетариев. В монастыре не было ни одной избы, коя похвасталась:
– "Я - единая и не делимая на две половинки на манер зада"!
Второе ценное обстоятельство - если в половинках дома проживали "близкие родственники". Как долго родственники в отечестве моём остаются "родными" и не превращаются в "разноязычных" - об этом за неименеем времени и места рассказывать не стану...
– ... следует учитывать недостаток фактов...
– Не сбивай, без тебя запутаюсь... Короче: причин, по которым родня вдруг перестаёт понимать друг друга - более, чем достаточно, и когда такое случается - проживание под одной крышей превращается в ад.
"Принцип коммуналки" был нерушим и в монастырях.
В другой половине кельи проживали две тётушки. Историческая справка: Курт и Линзе служили в команде заготовителей провианта для Вермахта. Точной даты вселения "иностранных граждан военного назначения" в "апартаменты" тётушек не знаю.
История говорит, что подобные вселения происходили без "дипломатии" со стороны пришельцев: оккпанты занимали приглянувшиеся "недвижимости" без лишних и ненужных разговоров, но не вселялись в дома с малыми детьми, на коих команда "цыц!" не оказывала действия, но усиливала крик. Моё объяснение такое: "от малых детей, даже и от своих - одно беспокойство".
– Второе объяснение нелюбви оккупантов к домам с малыми детьми: дети напоминали врагам собственных детей, оставленных на родине, а солдат, видящий дитя народа, коего когда-то потребуется уничтожать - не мог оставаться полноценным солдатом. То есть, "машиной для убийств". Равносильно стрельбе по заграждению из женщин и детей. Формула "глаза не видят - душа не мрёт" - не потеряет силу ещё на долгое время.
– У захватчиков замирали сердца от вида детей народа подлежавшего уничтожению? Голая психология!
Но и в оккупацию работала немецкая мораль: "за постой хозяева должны что-то получать".
Старая тётка, аккуратная и бездетная, помогала в меру сил постояльцам в быту: война от житейской прозы не избавляет, "повседневность" таковой остаётся в любом месте.
Если бы тогда, кто-то до предела ненавидевший "захватчиков", вхдумал давить на тётушкин патриотизм речами вроде:
– "Что это так ходите за солдатнёй"!?
– тётушка, глубоко верующий человек, не пустила бы ответом рекомендацию "иди ты, на хер, мудак"!, но промолчала бы и продолжал прежни "общения с врагами".
Как старая женщина поможет мужчине-врагу? Выстирать рубаху, если от него ничего вражеского, кроме пота,
Очень скоро одна из тётушек, возрастом за сорок, отправилась в Рейх в качестве "няни" для одного из племянников. Об этом рассказал в повести "тётя Mina"
Женщины останутся женщинами, а мужчины, какими бы они не были достаточными - нуждаются в "женском глазе"...
– ибо только взгляд женщины указывает, куда мужчина должен приложить усилие...
– ... будто и без тебя не смог бы закончить предложение?
В половине кель, где проживали два оккупанта и теперь одна старая, дважды "оккупированная" ими женщина, царил мир и порядок!
Души рядовых Вермахта Курта и Линзе, о чём думали, шествуя победным
маршем по части территории "союза "совецских" социалистических"? Согласен "продать душу", мне это просто сделать, и быть отлучённым "от социалистических ценностей" за такую информацию! Бесяра, даю повод заполучить душу в полное владение за мелочь!
– Стал ужасно забывчивым: сколько можно повторять: "Души свободны и ни у кого нет власти управлять ими! Как жестоко ошибся, связавшись с тобой"!
– Предупреждал... Помнишь?
Курт и Линзе, вы двое были "врагами", с коими русский малый семи лет общался. Давно и всё вам "простил"... Чего прощать, если "состав преступления" отсутствует? Какие грехи-преступления? Их ведь не было, нет вашей вины ни в чём, нечего прощать, не было от вас зла в мой адрес. И никому из обитателей монастыря вы не причинили зла. Единственный ваш "грех" - переход государственной границы "страны советов", а будь ваша воля - никогда бы не "согрешили"? Ja? У тётушки вы оставили хорошую память о себе.
Кому из нас: бесу, или мне приписать добрые слова о рядовых Вермахта Курте и Линзе - не знаю. От себя могу заявить: простые люди непонятно как оказавшиеся на войне, но что не враги - ручаюсь!
– подобные заявления о прежних захватчиках - "порождение тёмных сил", а единственная "темнота" - бес.
Через какое-то время тётушкиных постояльцев война кинула в другое место. Куда - не знаю: о перемещении солдат Вермахта ни семилетних, ни восьмилетних мальчишек из оккупированных не оповещали. Фронт был длинным: "от моря - и до моря", и как по нему перемещались рядовые Курт и Линзе - было знать их командирам.
После боёв где-то в стороне от нашего города, соединение, где служил Линзе, вывели в тыл на отдых. Линзе нашёл время явиться в тётушкину половину кельи всего на час, и страшным русским языком вперемешку со знаками, поведал о том, что Курт погиб в сражении...
Линзе, Линзе! Злой, вредный и нехороший солдат Вермахта Линзе! Кем тебе была русская старушка, у которой квартировал малое время? Мать, сестра? Был проездом в тревожное военное время, остатки твоей части после разгрома переправляли в тыл, дорога от станции до монастыря - пять-шесть километров пути по пересечённой местности, но всё же одолел эти километры, не заблудился и пришёл сообщить о гибели товарища. Что тебя тянуло в монастырь?