Прогулки с бесом
Шрифт:
Когда друг приходил к отцу, то сообразуясь с "Русскими правилами поведения гостя. Пункт первый" - приносил поллитровку "смирновской": так её поминали друзья. Они могли беседовать и без "смирновской", что и было вначале, но как бы долго не велась беседа - "заключительное слово" следовало после приёма первой порции жидкости, видом похожей на воду. Она и звание имело почти одинаковое с водой: "водка", эдакое "связующее звено" в беседах о святом. Если бы не запах!
Когда не можем отодвинуть наползающее и неприятное событие, то на помощь приходят посудины, наполненные
– если
отец и его друг не могли остановить войну, то отодвинуть её, хотя бы на время действия содержимого "белой головки", было в их силах. Водка хороша тем, что освобождает от многих неприятностей, а тогда неприятность была одна, но существенная:
– Что с нами будет?
– или вопрос задавался "за компанию", или потому что иных вопросов не было. Чего волновались два неимущих человека, чего боялись? Что им было терять, какие блага в прошлой жизни?
"Отцы-командиры", откажитесь от изготовления "бескорыстных дураков"! Делайте своих подданных настолько богатыми, чтобы при любых обстоятельствах и без ваших призывов-понуканий "о долге по защите родины" шли на защиту собственных богатств! Помните: "нищему защищать нечего, нищий не станет умирать за чужие блага! Нищего не тронет призыв "защищать родину"!
Встреча друзей происходила на кухне, и что встреча может оказаться последней - друзья об этом не думали. Помех застолью в лице матери не было, и они уселись за кухонный стол. Разложили нехитрую закуску из "анчоусов", хлеба и зелёного лука. "Анчоусы" - только моё, неправильное название любимой монастырскими пролетариями хамсы, выловленной в неизвестном водоёме. "Морепродукт" имел и другое название: "на рупь - сто голов".
Интересно было наблюдать за процессом вскрытия водочной посудины: "открыватель" брал бутылку "и на его лице появлялось вожделение..."
Затем сильно, бурно и со страстью, встряхивал емкость, направлял "выходом" в пол и, держа за "горло" левой рукой, большим пальцем придерживал пробку, коя собиралась покинуть горло бутылки. Затем правой ладонью крепко, с чувством и радостью от предстоящего вкушения веселящей жидкости - били в донце!
Сегодня знаю название процесса, коим вскрывалась желаемая посудина:
"гидроудар", и у мастеров по "гидроударам в бутылке" пробка вылетала после одного захода, открывая путь к вожделенному напитку. Способность "пробочных вышибал" высоко ценилась в среде пьющих граждан и таким наливали из "уважения к таланту". У отца не получалось вскрытие ни с первой, ни с третьей попытки, и когда конфуз случался - друг отбирал посудину с напитком и блестяще совершал операцию по её вскрытию. Не понимаю и до сего дня: если у хозяина не получается классическое вскрытие, то за каким хреном допускаешь его до операции!? Если у тебя получается лучше - оставайся монополистом!
– А где уважение к хозяину?
Пиршество не могло иметь место в присутствии матери, а мать работала на "подёнке". Беседа начиналась после первой стопки и состояла из обсуждения текущих событий:
–
– Господь подумает о нас - отвечал отец
Счастливые люди! Все прочие верили в "силу и могущество партии большевиков", а эти двое "отщепенцев" уповали всего лишь на бога! Чего хорошего ожидать "власти советов" от "врагов и отщепенцев"!? Да чего угодно!
По мере достижения нужного "градуса" беседы плавно переходили к другим темам. Начавшаяся война забывалась и не пугала. Да и как она могла напугать двух друзей, если они твёрдо верили в формулу, давно и без них выведенную:
– "Если бог за нас, то кто против нас"?
– уверенность в заступничестве бога не покидала друзей ни при какой житейской ситуации!
Застолье длилось до прихода матери, и было непонятным, удивительным для меня в их подходе к предстоящим событиям: почему бы ни разойтись за минуты до прихода матери? Почему они всегда ждали появления и активных действий с её стороны "по наведению порядка на суверенной территории?"
а) довольно резко, не выбирая выражений, мать выпроваживала гостя из кельи,
б) на пол в маленьком зале бросалась какая-нибудь подстилка и отец, без всяких споров и возражений - ложился отсыпаться от выпитого. Перед тем, как совсем погрузиться в наркосон - бормотал на непонятном языке какие-то слова, чем немало удивлял и вызывал зависть:
"Что говорит?" - через годы узнал: молитвы на древнегреческом церковном служебном языке, но почему только в крепком подпитии переходил на древнегреческий? Когда и где выучил?
– Склероз. Кто биографию писал?
– А, вспомнил: когда было двенадцать лет, то старший брат, священник, определил отца в услужение к архиерею, и там-то родитель и постиг древнегреческий служебный язык. Теперь представь, что отец заговорил на "трезвую голову" языком древних эллинов среди "простых совецких людей"? Представил? Какой вопрос задал бы любой пролетарий?
– "Отколь знаешь поповский язык"?
– Верно. Последствия?
О чём говорил отец древнегреческим языком перед отправлением в сон -
не знаю, но, пожалуй, это была "Отче наш". Насколько основательно знал язык древних греков - этого никто из членов семьи сказать не мог. Совсем, как "медицинская латынь": её понимают только специалисты. Отцов монолог на древнегреческом никто поддерживать не брался, и огорчённому родителю оставалось только уснуть. Пребывая трезвым, он ничего не говорил на "тайном" языке, а в подпитии его "кладовые памяти открывались, и он вещал. Такие отцовы вещания могли означать одно: выпито было изрядно.
Только сейчас родилась фантастическая мысль, но, думаю, она не моя, а бесовская: языки, что имеются у людей, были даны не богом, а появились самостоятельно, от "перебора". У отца была "изобличающая" особенность: если он позволял "бесконтрольное потребление спиртного на стороне", то утром следующего дня начинал чихать. Мать спрашивала:
– Вчера пил?
О, Алкоголь "в умеренных дозах"! Мой бог, Царь и Повелитель! Только ты, единый, способен открыть души наши и вылить их пьяными слезами!