Прогулки с бесом
Шрифт:
– Ну, вот! Знаешь, но спрашиваешь!
Моя любовь к "аппаратам тяжелее воздуха" была тихой и молчаливой. Военную авиацию полюбил за единственную и неповторимую способность кидать взрывающиеся предметы на головы тех, кто находился внизу. Убивать без разбора на "правых" и "виноватых"!
В любви к авиации была и "тень печали": её уязвимость перед зенитными орудиями. Даже и в этом сохраняется "великий принцип равновесия"! О бомбардировках могу говорить часами без перерыва на перекур и посещение туалета. Сказать о себе, что меня "заклинило" на авиации в своё время - нет, такого не было. Авиацию, вначале вражескую, а затем - дружескую, не боялся до дурных снов, как об
Глава 63.
"Не остановят войну, придут немцы..."
Прелесть жизни в новизне .
Не могу назвать дату холодящего объявления начала войны и другу, когда киношное песенное заверение "любимый город может спать спокойно..." вспомнились издевательством после первой обработки города машинами Люфтваффе.
Всё же прогуливаясь со старшей сестрой по остаткам памяти пришли к дате первой обработке с воздуха города самолётами Luftwaffe:
– Первая бомбёжка была в начале августа, а немцы заняли город в октябре. Расстояние между певой бомбой и группой немцев на мотоциклах, вкативших в город с западных окраин равен двум месячцам. Срок приличный, чтобы превратиться в "дергунчика" от налётов авиации...
– или полностью развратиться и спать, как и прежде, до войны: авиация Люфтваффе обходила монастырь стороной, и обитатели продолжали спать. Монастырь рассматривал сны... Чужих - не рассказывали, а собственные не посещали...
Монастырцы уже тогда были достойны всяческого осуждения: где-то шли жестокие бои со страшными потерями в "живой силе и технике", где-то советская армия оставляла город за городом в захват врагам - монастырские пролетарии спали! Для кого война "началась" спросить вас!?
– Отвечу за монастырских, набирай: "новые обитатели бывшей "святой" обители особо не волновались по причине отсутствия ответа на вопрос:
– "Враг моего "хозяина" - враг мне", или не совсем?
Через какое-то время и как-то сразу монастырю добавилось веселья: в одну из келий каким-то чудом вернулся из "мест лишения свободы" гражданин известного покроя. Кто, откуда и для чего выпустил забулдыгу и дурака в тревожное время - по причине малого возраста и полного отсутствия любопытства - не выяснял. И нужно ли было мне знать? Нет, хватало и того, что недавний "страдалец", выкушав "на радостях" посудину "белой головки" - принимался "учить уму-разуму" половину с попутным выяснением "измены с другими в его отсутствие". И это не волновало: "что такое "измена"? Кто, что и на что менял? Мальчишки менялись меж собой чем угодно, но чтобы кто-то и кого-то бил "за мену" - непонятно.
– "Радость у Нюшки: "сам" вернулся"!
– "сам" был обычным говном, уголовником и сволочью, пьянью, но "добро" принадлежало Нюшке и являлось объектом гордости глупой бабы:
– Какой-никакой - а есть!
– о чём Нюрка и оповещала женскую безмужнюю половину монастыря.
Ах, эти мои шесть лет! Неразумные шесть лет! Ничего не понимающие шесть лет!
Шестьдесят шесть лет - совсем другое дело, шестьдесят шесть лет чем-то заполнены. Неважно, какой информацией заполнены мои шесть, она одинакова для всех граждан "страны советов", и заполнялись годы информацией из одного источника с названием "КПСС".
Только
– Откроешь лишний раз рот свой - сгинешь!
Хорошее время наступило: разрешено задавать любые вопросы прошлому.
Воспользуюсь "подарком Судьбы": кто и для чего выпустил уголовника из тюрьмы? Не лучше ли было оставить его врагам? По природе уголовной, он бы в последствии много врагам головной боли принёс! Пяток советских уголовников в тылу у немцев равнялись бы по вредности батальону советских солдат! Или враги без разговоров перебили бы их?
И через шесть десятков лет узнал:
город может славиться университетами, музеями, красивыми зданиями, чистотой и порядком...трезвостью жителей, наконец. Или "минимальным количеством правонарушений на душу населения". Городу может хватить звания: "очень зелёный". Иным городам на сегодня хватает только этого.
Но город может гордиться и тюрьмой. Почему бы и "нет"?
В столице отечества расположены две известные, "почётные", тюрьмы, каждая со своим "профилем": в одну всегда прятали больших вольнодумцев, в другую - не меньших жуликов. История тюрем поясняет: "нарушения принципа никогда не было".
Но если случалось, что категорию "страдальца" не могли определить - увозили в тюрьмы других городов.
Такая тюрьма для "иногородних" есть в нашем городе. Серьёзная тюрьма, прославленная именами известных "сидельцев" прошлого и нового времени. К "новым" временам причисляю такие, срок давности которых не уходит дальше семи десятков лет. Да, те времена, что "начали своё победное шествие по стране советов" в семнадцатом году.
Когда самому последнему из слабоумных в отечестве пришло понимание, что "война двумя неделями" не ограничится, и что враги прут вне всяких графиков - перед тюремщиками городской тюрьмы встал вопрос: "что делать с обитателями камер? Выпускать? Нельзя!" - и как всегда было принято решение в "духе победившего пролетариата": обитателей тюрьмы вывезти в укромное место и каждому - персональную пулю в затылок! Как такое делать - на 41 год опыт у "органов" имелся богатый! Холмистая наша местность, поэтому и оврагов хватает. Нашёлся симпатичный овражек в пятнадцати верстах от города, куда и доставили заключённых. Работа по "ликвидации" прошла быстро. Спешили очень, поэтому трупы покидали в овраг, присыпали кое-как земелькой и доложили о "выполнении задания".
Кого "ликвидировали? Ясное дело, "врагов народа"! Кто на те времена был "врагами народа"? Не уголовники, разумеется, а "политические".
Ладненько! Заняли город враги, осмотрелись, увидели прекрасное тюремное сооружение с пустыми камерами и сказали:
– "Это нихт есть порядок"! В тюрьме всегда кто-то должен находиться, на то она и построена была!
– и заполнили её председателями колхозов, коммунистами всех рангов и "сочувствовавших им". Кого на тогда было больше - "статистических данных" у нас с бесом нет.
Ничего в этом мире не меняется, всё повторяется до анекдота:
когда советская армия наступала на город так, как это недавно делали враги, то теперь врагам ничего иного не оставалось делать, как вспомнить о расстрельном овраге и воспользоваться им по назначению, и долго не думая о последствиях совершили над заключёнными тюрьмы простую и понятную "процедуру ликвидации"...Ничего нового...
Всё было одинаково с небольшой разницей: если в первом "параграфе" "свои" убивали "своих", то во втором случае враги убивали "советских людей".