Прогульщик
Шрифт:
— Всякие люблю, если интересные.
Они поднялись на третий этаж и снова оказались в игровой. Ребят не было. Куклы и машины остались на прежних местах. Интересно, куда ушли ребята. Денис, Слава Хватов — кто кого обыграл? Интересно, отпускают здесь гулять без воспитателей? Или, как в детском саду, парами под присмотром?
Галина Александровна оглядела пустую комнату.
— Сейчас поставим на место, вот так. Вообще-то их должен приводить в порядок Слава Хватов, он сегодня дежурит по игровой. Но вот убежал.
Она расставляла стулья, Гоша смотрел. Он не помогал ей,
— Не бойтесь никого. Кто будет нарываться — получит по шее. И все будет о’кей.
Она весело остановилась, держа стул.
— Вообще-то я против крайних мер. И надеюсь, что это не понадобится. Но тебе, Гоша, безусловно, благодарна.
Галочка, то есть Галина Александровна, иногда выражалась немного торжественно.
— Я высоко ценю всякое благородство. Но в принципе считаю, что любой спорный вопрос можно решить без физической расправы.
Гоша таких сложных оборотов речи никогда не слышал. Но он понял Галину Александровну очень даже хорошо.
А она поправила салфетку на столике, положила на место журналы. Она не делала ему замечаний: «Почему стоишь и не помогаешь». Она не цеплялась к человеку по пустякам, эта новенькая воспитательница. Гоша подумал, что ему, кажется, повезло. Могла достаться какая-нибудь мымра. А эта не мымра.
Он и сам не заметил, как начал тоже расставлять стулья, а потом собрал в коробку шашки. Она тем временем собирала с пола костяшки домино.
Откуда-то опять запахло щами. Гоша захотел есть. Интересно, скоро у них обед? Не забыли бы его позвать. Куда они все умотали?
Порядок навели в игровой быстро. Тут Галина Александровна сказала негромко:
— Алеша Китаев, будь добр, подойди ко мне.
Гоша огляделся — никакого Алеши Китаева нигде не было. Сидели вокруг куклы, выпрямив неживые руки. Коробки с играми ровненько стояли на полке. Тут воспитательница подошла к большому шкафу, приоткрыла дверцу. Там, в шкафу, висели школьные форменные платья. А внизу, привалившись спиной в угол шкафа, удобно сидел мальчик. Он с увлечением читал толстую книгу. Он даже не сразу заметил Галину Александровну. Потом положил книгу на коленку, а сам моргал от яркого света.
— Алеша, ну что за привычка — читать в шкафу? Неужели нет другого места? То есть я понимаю, что нет другого места. Но это же не вариант.
— Да, да, — ответил он рассеянно, — сейчас, главу только дочитаю.
— Ты уже часа два тут сидишь. Глаза портишь. Выйди, Алеша, я очень прошу.
— Конечно, конечно. — Алеша Китаев все-таки дочитал страницу.
«Псих», — подумал Гоша.
Алеша наконец вылез. Был он высокий, на голове мягкий ежик, мирный, светлый. В глазах виноватая улыбка. Симпатичный какой. Гоше вообще нравятся высокие — им он больше доверяет. А маленьких считает ехидными.
— Пойди, пожалуйста, Алеша, помоги дежурным накрыть на столы.
Алеше не очень хотелось бежать в столовую и помогать дежурным.
— Я, Галина Александровна, совершенно не порчу зрение. Знаете, почему? Потому что оставляю приоткрытой дверцу. Там, в шкафу, совсем светло. Можете проверить сами. — И засмеялся. Наверное, представил, как воспитательница
— Ты пойдешь наконец в столовую, Алеша? — весело поинтересовалась Галина Александровна.
— Конечно-конечно, я уже иду. Только расскажу вам про зрение, это интересно.
Китаев сделал шаг к двери, совсем короткий шажок.
Гоше нравился Китаев. Не было в нем наглого любопытства, не было настырности. Ах, новенький? Ну-ка мы вытаращимся на него. Ну-ка зададим штук сто вопросов. Ну-ка выясним, что ты из себя представляешь, новенький. С чем тебя едят? А если тебя стукнуть? Или подразнить? Этому Китаеву, видно, все до лампочки. Вот и кеды у этого великого читателя развязались, шнурки волочатся по полу. Так и хочется наступить. Наверное, если бы в комнате не было воспитательницы, Гоша наступил бы на шнурок. Совсем не потому, что он плохой человек, — Гоша. И не потому, что он как-то враждебно настроен против Алеши Китаева. Наоборот, ему симпатичен Китаев. Просто трудно удержаться. Он наступил бы незаметно, потихоньку. И Китаев грохнулся бы на пол. Длинные падают с особым грохотом.
Но воспитательница стояла посреди комнаты. И Гоша не стал больше глядеть на белые длинные шнурки.
Китаев остановился в дверях:
— Галина Александровна, вы только послушайте. Такие вещи надо знать. Есть академик знаменитый, я видел по телевизору. Он исправляет любые глаза. Кто плохо видит, — от него выходит с прекрасным зрением. Скоро все очкарики выбросят свои очки, так сказал сам академик.
— Ну хорошо, хорошо. — Воспитательница подошла к Алешке и вдруг погладила его по мягкому ежику на круглой голове. Гоше стало отчего-то неприятно: зачем всех-то гладить? Не кошки. Китаев к тому же все-таки с приветом — нормальный человек в шкафу читать не станет.
Он уже шагнул за дверь, но обернулся:
— А фамилия академика, как у нашей Лиды. Федоров. Честно. Может, родственник?
— Очень даже может быть. Поторопись, пожалуйста, Алеша.
Китаев настроился рассказать еще что-то увлекательное, но Галина Александровна взяла его за плечи, засмеялась и выпроводила в коридор. Гоша слышал, как мягко затопали Алешины кеды. Побежал все-таки в столовую.
Гоша совсем не знал Китаева. Но было очень жалко человека, которому негде уединиться — только в шкафу.
Когда через полчаса Гоша оказался на лестнице, он сразу увидел Китаева. Сидя на ступеньке, Алеша продолжал тонуть в своей книге. Но Гошу заметил, поднял лицо и весело подмигнул.
— Дежурные меня из столовой выгнали. Честно. Чего смеешься?
— А почему выгнали?
— Я медлительный. Они говорят, плохо помогаю, только под ногами путаюсь. Настя пошла вместо меня, она быстренькая.
Садись за наш стол
Этот день был самым длинным днем в Гошиной жизни. Трудно было даже представить себе, что еще утром сегодня он спал у себя дома, на своем диванчике. А теперь только середина дня, а так много всего произошло. И совсем далеко был теперь Стас. И Светка была жутко далеко.