Прохожий
Шрифт:
– Я позвоню, – сказала она Клавдии, подходя к двери и поворачивая ключ в замке. – В самое ближайшее время. Возможно, завтра.
– Горел фонарь, – уже в дверях сообщил Леонид, не сводя с художницы неподвижного взгляда. – Была абсолютная тьма, и в ней горел один фонарь. Вы видели это.
– Ты волнуешься, – повторила Клавдия и буквально выволокла медиума на лестничную клетку.
Александра поспешила закрыть за ними дверь. Сердце сильно колотилось, она облизывала пересохшие губы. «Он говорит то, что действительно было, но это ничего не значит! – твердила про себя художница. – Если он был учеником Лыгина, то вращался в самых ближних кругах, где знали такие подробности.
Она залпом выпила стакан воды и вернулась в мастерскую. Стаса она застала стоящим перед окном, меланхолически оценивающим на просвет остатки водки в бутылке.
– Знаешь, что я думаю? – Заслышав ее шаги, скульптор обернулся. – Не надо мне сейчас соваться к Марье. Пойду сразу к Юлии. Как думаешь, она обрадуется?
– Я будущее предсказывать не умею, – мрачно ответила Александра. – От тебя зависит.
– Скажу, что в больнице три месяца с язвенным колитом лежал, а телефон украли, – вдохновился Стас. – Номеров наизусть, само собой, не помню, вот и не звонил. Тогда она меня пожалеет!
Он допил водку и с сожалением поставил пустую бутылку в угол, как непослушного ребенка. Пригладил ладонями растрепанные волосы, покрутил головой, словно проверяя, крепко ли она держится на могучей шее. Беспутная жизнь не могла сломить ни здоровья, ни жизнелюбия скульптора, его неукротимый оптимизм не иссякал никогда.
– Ну, так я пойду к ней. – Стас заглянул в сумку, вытащил помятые элегантные брюки и серый кашемировый свитер в пятнах от гипса и красного вина. Дорогие подарки Юлии Петровны моментально превращались на его мощном теле в жалкие тряпки. – Можно вещи пока у тебя оставлю?
– Ни в коем случае! – запротестовала Александра. – Ты должен прийти с вещами, будто только что с поезда, и даже не упоминай, что заходил ко мне! Рассказывай ей сказки про больницу и украденный телефон, может, поверит. Если захочет. Сам-то ты…
Она сделала паузу. Стас в это время переоделся за ширмой и появился уже в более официальном виде.
– Сам-то ты чего хочешь? – закончила фразу художница. – Остаться с ней надолго? Жениться?
– Боже упаси, – зажмурился Стас. – Нет, женщина она хорошая. Конечно, сильно старше меня…
– Ты еще рассуждать начал?! – повысила голос Александра. – Марья Семеновна еще старше, вся Солянка гадает, сколько ей лет! Говорят, и в девяностых точно так же выглядела! А сколько раз она тебя из грязи вытаскивала? Да тебе необходим авторитет кого-то старшего, или через год в канализации будешь ползать!
– Марья – гарпия, – с чувством произнес скульптор. – Она бессмертна. Это мифологическое существо, рожденное из хаоса еще до богов Олимпа. А Юлия – совсем другое дело, слабая земная женщина. Она любви хочет, а мне ее только жалко. Ладно, пойду сдаваться.
Запихав атласный халат в сумку и с трудом застегнув молнию, Стас выпрямился и, взглянув в лицо приятельнице, вдруг нахмурился:
– Слушай, а что это с тобой?
– Что со мной? – Александра машинально провела ладонью по лицу.
– Да на себя не похожа. Эти двое, там, на кухне, тебя расстроили чем-то?
– Напомнили кое о чем, скажем так, – уклончиво ответила художница.
– Долги? – осведомился Стас. – Ты мне только скажи! Я сейчас на мели, но для тебя деньги найду! Не в первый же раз друг друга выручаем.
– Ну, если долги, то разве что моральные и очень давние. – Александра попыталась улыбнуться. – Тут ты мне не помощник. Иди свои личные долги плати. Женщина всю зиму в депрессии из-за тебя была.
В дверь
– У тебя сегодня приемный день? – осведомился Стас.
– А может, Юлия Петровна услышала голоса и решила наведаться? – шепотом предположила Александра. – Я никого не жду.
Мастерская, которую она снимала у вдовы художника, была частью большой старинной квартиры с двумя входами – парадным и черным, и двумя ванными комнатами в разных концах квартиры. Покойный художник устроил себе отдельное жилье очень простым образом: наглухо перегородил коридор гипсокартоном, оштукатурил и покрасил перегородку, так что она стала неотличима от настоящей стены. Таким образом, из одной квартиры получилось две. Из переулка, через парадный вход, попадали в квартиру к Юлии Петровне. Чтобы попасть в мастерскую, нужно было свернуть в подворотню, пройти через двор и подняться на второй этаж по лестнице черного входа. С одной стороны, это была абсолютная изоляция от хозяйки квартиры, с другой… Гипсокартон отлично пропускал звуки, а одинокая женщина, живущая среди картин покойного супруга, обожала подслушивать, стоя в коридоре у перегородки. Александра убедилась в этом, когда Юлия Петровна пару раз упомянула в разговоре такие детали, о которых ничего не должна была узнать из их непосредственного общения.
Звонок повторился. Александра сделала Стасу знак оставаться на месте и пошла открывать.
– Извините, это снова я, – виновато прошептал Леонид, переминаясь с ноги на ногу. Он был один.
– Вы забыли что-то? – Художница оглянулась, окидывая взглядом стол.
– Нет, то есть я должен… Впустите меня, пожалуйста, это одна минута!
Александра недоуменно посторонилась, и червячок вполз в кухню. Не останавливаясь у стола, он проследовал в коридор. Обеспокоенная хозяйка поспешила за ним:
– Простите, я сейчас собиралась уходить по делам, и…
Она остановилась. Леонид, даже не взглянув на дверь в комнату, подошел к перегородке и медленно, осторожно приложил к ней раскрытые ладони. Низко склонил голову, словно разглядывал бурый затоптанный паркет. Подойдя ближе, Александра убедилась, что его глаза закрыты. Из комнаты выглянул Стас. Она сделала отрицательный жест, и скульптор бесшумно исчез.
Установилась тишина, нарушаемая лишь рокотом капели, падающей с крыши на жестяные отливы под окнами. Это был чрезвычайно тихий переулок, где нечасто проезжали машины, и почти безмолвный дом. На первом этаже старинного двухэтажного особняка располагались офисы двух загадочных фирм, занимавшихся неизвестно чем. Золотые таблички на дверях ничего не сообщали о роде их деятельности, и эти высокие солидные двери никогда не открывались. На площадке второго этажа, напротив двери Юлии Петровны, находилась дверь в другую жилую квартиру, но и та никогда не открывалась. Владелец, кем бы он ни был, предпочитал, вероятно, попадать домой с черного входа. Юлия Петровна обмолвилась как-то, что ни разу не повстречала его в подъезде.
– Да, – внезапно выдохнул Леонид. Открыв глаза, он со свистом втянул воздух. Александра поняла, что примерно с минуту он не дышал совсем. – Я это сразу почувствовал, когда вошел, только не мог уловить где. Это не у вас, это идет отсюда. Какая странная стена.
– Это не стена. – Александра прислушалась. За перегородкой было тихо. – Гипсокартон. Там другая часть квартиры.
– Вот оно что. – У Леонида был вид внезапно разбуженного человека, который в первый миг не понимает, как он оказался в своей спальне, если только что убегал от ягуара в джунглях. – Поэтому я ощутил, что это случится у вас, и хотел предупредить. Я ошибся.