Проигравший получает все
Шрифт:
Нас разделяло уже не более десяти метров. Бандит, сидящий на пассажирском месте, высунулся.
Несмотря на то, что оба наших автомобиля летели со скоростью около ста, казалось, что все происходит в замедленной съемке. Вот браток поднял руку с пистолетом. Прицелился.
Еще пару раз выстрелил по моим колесам.
Я и без того с трудом удерживал «девятку». Ее! водило из стороны в сторону. Похоже, мои противники уже пробили колесо. Удивительно наплевательски относились они к своему же имуществу.
Улица приближалась
По перпендикулярной трассе по трем полосам в каждую сторону густо текли машины: шло пятничное летнее отступление из столицы.
Я принялся аккуратно подтормаживать. До знаков «уступи дорогу» и «только направо» оставалось метров двадцать.
Деревья загораживали мне обзор того, что творится на перпендикулярной дороге – но, кажется, в потоке машин, несущихся по ней, появился просвет.
«Мерседес», обгонявший меня слева, поравнялся с нашей «девяткой».
Бандит-пассажир выстрелил мне прямо в лицо. В этот момент я придавил акселератор, и пуля попала в стойку машины.
Не сбавляя скорости, я вылетел на перпендикулярную улицу и пошел не направо, как предписывали знаки, а налево, наперерез движению.
Машины, летевшие мне в бок и успевшие хорошо разогнаться после последнего светофора, были несказанно удивлены. Они даже сигналить не успевали.
Каким-то чудом я проскочил сантиметрах в десяти перед «КамАЗом». Еще прибавил газу и едва разминулся с летевшей по третьей полосе «Ауди».
Вылетел, вихляясь, на резервную полосу и помчался по ней налево.
«Мере» с бандитами попытался повторить мой маневр. Но глазомер у водилы оказался неважным – или его столь качественно ослепила Татьяна?
Раздался дикий визг тормозов, а затем грохот.
В зеркало я наблюдал сладостное зрелище.
Машина-бетономешалка ударила «Мерседес» в бок, отбросила его, закрутила.
Идущий по следующей полосе «КамАЗ» въехал «мерсу» прямо в лоб.
Бандитскую «девятку», хромающую на обе ноги, мы оставили на автобусной остановке у парка Кусково, который расстилался неподалеку.
Вышли с Таней из машины и углубились в лес. Таня взяла меня под руку.
Идти со мной в ногу ей мешали высокие каблуки.
– Подожди минуту, – прошептала она, оперлась на мою руку и скинула туфельки.
Лицо ее раскраснелось. Она взяла туфли в руку и искоса взглянула на меня.
В ее лице явно читалось восхищение. Какая женщина не влюбится – хотя бы на пять минут! – в человека, который только что спас ее от неминучей гибели!
Но сейчас нам было не до чувств-с.
Мы отмахали с полкилометра в глубь парка и вышли на поляну. Была надежда, что здесь мой сотовый телефон (абсолютно беспомощный среди деревьев) будет работать. Надежда оправдалась.
Я набрал номер своего офиса.
– А-алле? – раздался ленивый голос Римки.
– Слушай внимательно и запоминай, –
– Слушаю, босс, – чуть насмешливо сказала Римка. Впрочем, она была толковой девочкой, и я не сомневался, что она выполнит мои указания. Если не станет проявлять ненужной инициативы.
– Первое. Возьми запасные ключи от моей «восьмерки» – они в ящике стола. «Восьмерка» стоит на Вешняковской улице, во дворах. У почты – той, где наш абонентский ящик. Можешь пользоваться машиной все выходные.
– Ура, – проговорила Римка.
– Через час, – продолжил я, – подъедешь к концу аллеи Первой Маевки, это на окраине Кускова. Посадишь в машину нашу последнюю клиентку. Отвезешь ее к себе на дачу…
– Ну, Павел Сергеич, у нас же шашлыки…
– Ничего, она твоим оргиям не помешает. Принимай ее, как дорогую гостью. Если что-то вдруг случится до вашей встречи – я дал ей свой мобильный, сможешь ей позвонить. Со мной связь – только по пейджеру. Все поняла?
– А мужика клиентке предоставлять?
– Она сама разберется. Повтори, как поняла. Римка повторила. Она была девчонкой исполнительной, хотя и балованной.
– До связи, – попрощался я с секретаршей. Татьяна внимательно слушала наш с Римкой диалог.
– А меня ты спросил? – сказала она, едва я закончил разговор.
Она впервые назвала меня на «ты».
– Теперь ты мне платишь, – ответствовал я (столь же непринужденно, как и она, переходя на «ты»), – не только за то, чтобы не попасть в тюрьму, но и за то, чтобы остаться живой.
– Сумма остается прежней? – съехидничала Татьяна.
Я видел, что она готова выполнить мои условия насчет Римки, дачи и прочего – просто сейчас ей пришла охота по-бабски покапризничать. Она, видать, была из тех дамочек, которые не позволяют, чтобы их чувства взяли верх над рассудком. Теперь она своим непослушанием компенсировала то минутное восхищение, которое испытала по отношению ко мне.
– Сумма остается прежней. Но от премии я не откажусь.
– Пока что тебе не за что платить даже основной гонорар.
Последнее слово все равно осталось за ней…
Я провожал Татьяну. Мы шли по парку (больше похожему на лес) не спеша.
Наслаждались – насколько это позволяли наши обстоятельства – мягким солнечным вечером.
Татьяна шлепала босиком. В течение нашего двухдневного знакомства я несколько раз наблюдал за ее превращениями. Она уже представала передо мной: богатой молодой леди; перепуганной до смерти девчонкой; уверенной в себе сыщицей. Теперь же она выглядела скромной девушкой, пришедшей в парк на первое свидание. Шагала босиком по пыли. Доверчиво опиралась на мою руку, когда надо было перепрыгнуть канаву.