Происхождение татар Поволжья и Приуралья
Шрифт:
В низовьях р. Мокши, Цны и прилегающей части р. Оки располагалась знаменитая мещерская земля с двумя крупными центрами — г. Темниковым и г. Касимовым. Тюркоязычное население появляется здесь еще в XIII–XIV вв., если не раньше. Очевидно, сюда, в укрытые лесами места, переселилось в период монгольского нашествия булгаро-буртасское население, жившее несколько южнее в бассейне р. Вада, Выши и по реке Цне.
Время основания г. Темникова неизвестно. Но ряд исследователей считает, что его возникновение связано с начальными периодами Золотой Орды, когда в низовьях р. Мокши был построен г. Тюмен (тысячный), как резиденция одного из золотоордынских баскаков. Отметим, что такие золотоордынские центры (например, города Маджар, Азак, Увек и др.) основывались лишь в областях, до этого заселенных тюркоязычным населением. Из районов, близко расположенных к низовьям р. Мокши и Цны, происходит серия кладов золотоордынских и более поздних монет — Алкудшинский, Черноозерский и Ново-Березовский второй половины XIV века, Волхонщинский и Кривельский конца XIV в., Морозово-Борковский и Криушский первой половины XV в. В XV–XVI вв. здесь располагались земли служилых мурз, владевших селами с мордовским и тюркоязычным населением. Некоторые из этих сел, как например Итяковское городище, вероятно, имели вид феодальных замков. На городище найдена интересная печать с именем Тохтамыша.
В среднем течении р. Оки не позже XIV века начинает оформляться еще один район расселения тюркоязычного населения, которое позднее становится известным под именем касимовских татар. Центром этих земель был город, носивший название Керман, Ханкерман по-татарски и Мещерский городок, Городец Мещерский или Касимов по-русски. В бассейне р. Оки в окрестностях Касимова известны клады золотоордынских монет (Ново-Березовский, Михайловский и другие), а при раскопках Подборновской, Ибердусской и других стоянок в окрестностях г. Касимова были обнаружены фрагменты красноглиняной керамики XIII–XIV вв. Мещерский городок или Городец как славяно-русский город был заложен еще в 1152 г. на 1–1,5 км. южнее нынешнего г. Касимова. В 1367 г. город был перенесен на современное место. Название Касимов город получает после 1452 г., когда он был отдан во владение одному из сыновей Улу-Мухаммеда Касиму, который в 1446 г. перешел на сторону великого князя Василия III (Темного) и был его активным сторонником в течение всей жизни [87] . С ним в Касимов пришли и осели его приближенные, среди которых было немало казанцев и ногаев. Известно, что и позднее (в 1487, 1546, 1551 гг.) сюда проникали группы казанцев, причем иногда весьма значительные. Но немало было и выходцев из других мест. Так, в 1468 г. Касимов после смерти сына Касима Данияра был отдан крымскому царевичу Нур-Дуалету, а затем его сыну Сатылгану. Затем здесь в течение почти всего XVI века утверждаются отпрыски золотоордынских и казанских ханов — Аллахияр, Шахгали, Бикбулат, Сай Булат и др., среди которых наиболее активным был Шахгали, трижды сидевший и на казанском престоле. Вместе с ним в Касимово за это время переселились и его сторонники из числа казанцев — Уразлы, Канбаров, Муралей (Нур-али), Мурза и другие. В 1551–1552 гг. за активную помощь Ивану Грозному во взятии Казани Шахгали стал владельцем многих окрестных с Касимовом сел и деревень. Сторонником Шахгали одно время был и крымский царевич Едигер, в 1551–1552 гг. ставший последним казанским царем. Таким образом, г. Касимов и его окрестности заселялись преимущественно выходцами из Казани, поэтому здесь образовалось население, отличное от мишарей и во многом близкое казанским татарам.
87
См.: Вельяминов-Зернов В.В. Исследование о касимовских царях и царевичах. Ч. 1, Спб, 1863.
Татарский сабан XVIII в.
Кроме описанных основных районов расселения тюркоязычного населения, преимущественно предков татар-мишарей, в восточных русских землях были города, на время отданные перешедшим на сторону Руси татарским царевичам, а также города, в которые ссылались опальные казанские цари. К числу таких городов, расположенных преимущественно в окрестностях Москвы, можно отнести г. Звенигород, где в 1449–1450 гг. сидят сыновья Улу-Мухаммеда Касим и Якуб, позднее в 1493 г. этот город был отдан на кормление (сбор податей в свою пользу) крымскому царевичу, будущему казанскому царю Абдул-Летифу. В 1486 г. на кормление другому крымскому царевичу Нур-Даулету был отдан г. Кашира, перешедший в 1517 г. к бывшему казанскому царю Абдул-Летифу; в г. Юрьеве в 1551 г. собирал дань астраханский царевич Кайбула Ахкубеков; астраханский царь Дервиш-Алей был посажен в г. Калуге в 1552 г. и т. д. Северные города — Белоозерье, Вологда и другие — служили местом ссылок опальных татарских царей, князей и служилых людей.
Естественно, и в этих городах сосредоточивалось тюркоязычное население, но не имея местных корней, а также нового притока, оно после ухода или смерти посаженного феодала быстро растворялось в местной, т, е. русской среде.
Из сказанного выше видно, что область расселения предков татар-мишарей не была сплошной, она прерывалась землями, заселенными иноэтничными, прежде всего, мордовскими группами населения. Значительно более разнообразными были и те компоненты, которые внедрялись в основную этническую среду тюркоязычного населения Сурско-Окского междуречья. Также была сложной и социально-политическая обстановка, чему способствовали прежде всего отсутствие в XV–XVI вв. в этих районах собственного государственного образования и борьба двух политических объединений — Русского государства, находящегося на стадии централизации, и Казанского ханства, идущего к своей гибели. Но несмотря на все эти сложные обстоятельства, и здесь шел медленный процесс формирования народности. Этому способствовало наличие более древней этнической основы, устойчивая
Основой экономики в этих районах, входящих в лесостепную зону и характеризующихся преимущественно суглинисто-черноземными почвами, было земледельческое сельское хозяйство и в известной мере ремесленное производство. Еще от булгаро-буртасского времени, очевидно, сохранилось стремление тюркоязычного населения занять наиболее удобные для земледелия районы, защищенные лесными массивами. Такими местами были по Суре — водораздельное плато между Алатырем и Пьяной, благоприятное как для земледелия, так и животноводства, а также бассейн нижнего течения р. Пьяны с остепненной почвой в виде выщелоченных черноземов. Такие же черноземы являются господствующими почвами в районе левобережья верхнего течения р. Мокши, где располагался г. Наровчат-Мухша. До сих пор этот район считается основным земледельческим округом Мордовской АССР. Район Темникова-Кадома находился в низменной части сильно залесенной и заболоченной так называемой Мокшанской низменности, ограниченной на юге р. Мокшой, на севере — р. Тешей, а на западе — р. Окой. В окрестностях Темникова имелись относительно удобные для земледелия площади. Скотоводство могло существовать здесь за счет обширных пойменных лугов. Примерно такую же характеристику можно дать и бассейну р. Оки в районе г. Касимова. Такая природная обстановка могла в той или иной степени благоприятствовать развитию земледелия и стойлового животноводства, но отнюдь не способствовала развитию табунного скотоводства. Поэтому здесь едва ли могли оседать привыкшие к табунному скотоводству и широким степным просторам золотоордынские кипчаки и татары, как это предполагают некоторые авторы. Лишь население, длительно обитавшее в сходных природных условиях, т. е. население булгаро-буртасского круга, могло развивать в отмеченных районах свое сельское хозяйство.
Земельные площади, закрепленные за отдельными семьями, преимущественно в качестве поместий за службу, были небольшими. Они ограничивались 5-10 четями (2,5–5 десятин земли), редко превышая 15–16 четей. Эти земли расширялись за счет освоения новых лесных массивов. Такая земля получала наименование «топоровой расчистки». Существенную часть поместий составляли сенные покосы, в том числе и новорасчищенные участки. Спор о таких землях, принадлежащих по традиции и в XVI–XVII веках служилым татарам, составляет сущность большинства так называемых темниковских актов [88] и касимовских писцовых книг [89] .
88
См.: Документы и материалы по истории Мордовской АССР, т. 1, ч. II, Саранск, 1951.
89
Вельяминов-Зернов В.В. Исследование о касимовских царях и царевичах. Часть III, Спб, 1866.
Обработку земли предки мишар производили тяжелым плугом-сабаном, распространенным в крае еще в домонгольский период. Части такого сабана XIII–XV вв. (резаки и лемехи) найдены в ряде мест Сурско-Окского междуречья — в Киржемановском кладе в Атяшевском районе Мордовской АССР, у с. Дмитриево-Поливаново Пензенской области, у с. Алькино в Мордовской АССР. Показательно, что это эффективное пахотное орудие и в Сурско-Окском междуречье называлось сабаном, причем не только у татар, но и у мордвы. Таким сабаном удобно было обрабатывать пойменные сильно задернованные почвы. Для взрыхления очищенных от леса участков применялись более легкие орудия типа сохи (сука) с железными сошниками. Последние найдены в Киржемановском кладе, в Старосотенковском могильнике г. Наровчата, в Старом селище у с. Паньжа и в окрестностях Касимова. Система земледелия включала в себя трехполье и перелог, но практиковалось и обычное для домонгольских булгар земледелие наездом, т. е. обработка земляных пустошей, расположенных иногда далеко за пределами основного места жительства.
Большинство земель в XV–XVI веках уже было закреплено за отдельными лицами. Земли в основном жаловались служилым людям в виде поместий, но иногда и покупались. Так, в 1499 г. темниковский князь «Кутый Теребердиев с темниковским татарином Сысесы Тонаевым» купил у мордвина Уссия бывшую татарскую вотчину Мустафы и бортные ухожеи у г. Темникова. Покупались и продавались также сенные покосы, лесные угодья. Следовательно, здесь уже в полной мере было развито феодальное землевладение.
Скотоводство у тюркоязычного населения Сурско-Окского междуречья, несомненно, было распространено, но едва ли превалировало над земледелием. Оно носило характер стойлового, придомного животноводства. Ни в одном документе не упоминаются большие стада, но зато часто отмечаются сенные покосы и стога. В ряде мест края обнаружены железные косы-горбуши, которые по форме мало чем отличаются от булгаро-татарских, распространенных в Волю-Камье. Подсобное значение, иногда весьма существенное, играло бортничество, особенно широко распространенное в Темниковском и Касимовском районах. В актовых документах по этим районам часто упоминаются бортные ухожеи, т. е. лесные участки с бортными ульями.
Определенное значение, вероятно, сохраняла и охота, особенно на пушнину, которая служила нередко основным предметом торговли. «Бобровые гоны», «лебединые ловли» и другие охотничьи угодья, судя по актовым документам XVI–XVII веков, представляли большую ценность, так как спор и тяжба вокруг них часто отмечаются в документах. Меха вывозились в Москву, а также и в Казань, где в XV–XVI вв. были большие торговые ярмарки. Итальянским купец и путешественник И. Барбаро, посетивший в 1436 г. Казань, писал, что «город сей производит значительную торговлю, снабжая Россию, Польшу, Персию и Фландрию мехами, которые сам получает с севера от джагатаев и моксов (мокши)» [90] .
90
Библиотека иностранных писателей о России. Отд. 1, т. 1, Спб., 1836. с. 60.
На Суре, Мокше, Оке и озерах практиковалась и рыбная ловля, иногда в больших масштабах. Касимовские писцовые книги сообщают: «Да на Оке реке рыбная ловля… по обе стороны Оки реки, а с тех рыбных ловлей имели на царя Араслана… оброку на год по семи рублев, да тоже ловцы сверх того оброку ловили на царя Араслана шестую рыбу связками, а в Касимове те связки зовут бобыкою, а ловили в одно время в осень; белыя рыбицы и стреляди и всякой белой рыбы по возу и по два на год» [91] .
91
Вельяминов-Зернов В.В. Исследование о касимовских царях и царевичах. Ч. III, с. 169.