Происхождение татар Поволжья и Приуралья
Шрифт:
Но значительно большие перемещения последнего связаны со строительством так называемых засечных черт — оборонительных рубежей Русского государства XVII столетия против набегов кочевников. В 1571 г. первые засеки появляются по линии Ряжск-Шацк-Темников-Алатырь. В крепостях по этой линии в качестве служилых размещаются темниковские люди. В 1586 г. часть темниковских и кадомских служилых людей во главе с Алтышем Алишевым переводится в район Арзамаса. Позднее, в XVIII столетии, они под угрозой крещения ушли на Волгу — в Корсунь.
Схема расселения татар во второй половине XVI–XVII вв.
а — расселение казанцев до 1552 г.; б — движение казанцев после 1552 г.; в — расселение мишарей до 1552 г.; г — линии засечных черт (1659 г. — год завершения строительства); д — движение мишарей до 1552 г.; е — движение мишарей
В 30-40-е годы XVII века строится керенско-саранская засечная черта, которая также заселяется в основном служилыми татарами из Темникова. В 1647 г. темниковские служилые люди основали пос. Уразаевку (будущая Рузаевка) на реке Инсарка. Тогда же поселения служилых татар-мишарей, в основном выходцев из Темникова, Кадома, появляются в районе Саранска, Атемара, где впоследствии образуется так называемая лямбирьская группа татар-мишарей, и в районе г. Пензы (д. Синорово, Шелдане и др.). Атемарская и Саранская черты заселялись и татарами-мишарями из района Пьяны, но последних было немного. Из среды последних более активно заселяется буинско-карлинская черта, а также район Симбирска. Так, в 1663–1674 гг. появляется ряд сел служилых мишарей, а также новокрещеных по р. Кильне, Цильне и др., где впоследствии образуется цильнинско-буинская группа татар-мишарей. В районе Симбирска, где в 1648–1649 гг. идет строительство засечной черты, оседают служилые татары и новокрещены, переведенные из Свияжского и Казанского уездов. Наконец, в 80-х годах XVII столетия и начале XVIII века служилые татары, в основном выходцы из темниковской группы, образуют ряд деревень и сторожевых пунктов по рекам Узе, Терешке, а затем и в районе будущего г. Хвалынска. Так, к началу XVIII столетия в основном завершается расселение мишарского населения в волжском правобережье. В XVII столетии оно вплотную подходит, а иногда даже и заходит на территорию расселения казанских татар.
Еще более этот процесс усиливается тогда, когда начинается освоение районов Закамья, до середины XVII столетия остававшихся открытыми и в силу этого беспрерывно подвергавшихся набегам кочевников, прежде всего, ногайцев и башкир, а впоследствии и калмыков. В середине XVII века, в 1652–1657 гг., для защиты от этих набегов строится первая (или старая) закамская засечная черта, которая шла от Белого Яра в устье р. Б. Черемшан на Ерыклинск-Тиинск-Билярск-Новошешмичск-Кичуевск-Заинек-Мензелинск. На строительство протянувшегося на сотни километров вала и многочисленных крепостей сгоняются подымовные ясачные люди Казанского уезда — татары, мари, мордва, чуваши — по одному работнику с трех дворов. Нередко на такие работы вынуждены были уходить целыми деревнями. Так заселялся татарами — выходцами из Казанского уезда — район между Заем и Иком, где впоследствии оформилась мензелинско-сармановская группа казанских татар. На охрану первой закамской черты наряду с русскими стрельцами и польско-литовскими полонянниками выделяются и служилые татары, преимущественно из правобережных мишарей. Они расселяются в пограничных с засечной чертой районах — между Майной и Уренем по левому берегу Волги (служилые из Симбирска), в районе Чердаклов (служилые из Саранска), по правому берегу р. М. Черемшан (служилые из Алатыря и бассейна р. Пьяны). В начале 1680-х годов в верховьях р. Майны образуется ряд деревень (Ряджап, Баран), основанных выходцами из Свияжского уезда (из с. Н. Тархан, Еркеево и др.). Так происходит вторичное освоение районов Закамья, где, очевидно, сохранялось еще со времен Казанского ханства и какое-то остаточное булгаро-татарское население.
В этих условиях происходит сближение двух основных компонентов татарского народа — казанцев и мишарей. В результате не позднее рубежа XVII–XVIII вв. завершается формирование общетатарской народности. Этому процессу, кроме территориальной смежности, способствовали и другие факты. Так, во второй половине XVII столетия практически ликвидируется институт служилых людей и служилые из татар, в особенности татар-мишарей, уравниваются с остальными группами татарского населения. Все они вместе начинают испытывать увеличивающийся гнет русского самодержавия и его колониальной системы. Во второй половине XVII века вновь начинается волна крещения поволжских инородцев, в том числе и мусульман. Русские служилые и помещики насильственно захватывают земли некрещеных, что было официально разрешено правительством. Всем местным нерусским народам Поволжья и Приуралья в это время запрещают заниматься кузнечным делом и другими ремеслами, связанными с обработкой металлов. Усиление помещичье-колониального гнета, а также моровая язва, свирепствовавшая в Поволжье в 1654–1657 гг. и унесшая только в 1654 г. около 50 тысяч человек, вызвали новое бегство населения, в частности, в Приуралье и Сибирь. Так, в тобольских разрядных книгах второй половины XVII столетия отмечается наличие в Тобольске значительного числа казанских выходцев, живших в работниках у сибирских татар.
Но большая часть татарского населения остается на месте и принимает самое активное участие в Крестьянской войне 1670–1671 гг. под руководством Степана Разина. В этом движении активное участие приняли как казанские, так и мишарские группы татарского населения, выступавшие в тесном союзе с представителями других народов Поволжья — русскими, чувашами, мари, мордвой. Многие татарские феодалы переметнулись в лагерь самодержавия. После подавления восстания мурзы Тевкеловы, Утяшевы и др., активно помогавшие в усмирении народного движения, щедро были награждены. Совместные выступления народных масс способствовали их сплочению, что ускоряло развитие этнических процессов.
Царское правительство и русские феодалы, с одной стороны, и татарские феодалы, с другой, крайне боявшиеся дружбы народов, постоянно разжигали шовинистические и националистические страсти. В VII — начале XVIII веков среди русского населения широкое распространение получают официозные легенды и песни о взятии Казани, где в самых черных красках обрисовываются «зла татары, воры, басурмани». В ответ на это среди татарского населения широко начинают распространяться легенды, байты и песни о Золотой Орде, Казанском ханстве, о Чингис-хане, Тимуре и др., где прославляется былое величие татар Золотой Орды, татаро-монгольские завоевания. Большинство из этих легенд и песен было объединено в конце XVII
Этому способствует и то, что значительная часть казанцев и мишарей, в XVI–XVII веках сдвинутая с первоначальных мест обитания, потеряла прежние земляческие названия и в условиях достаточно активного смешения между собой должна была воспринять общий этноним — татары, который уже давно, начиная еще с эпохи Золотой Орды, прививался народу со стороны золотоордынских и местных феодалов. После присоединения этим именем казанцев и мишарей упорно называли русские феодалы и царское правительство. Так, в результате взаимных усилий постепенно имя «татары» внедряется и в среду народа. Справедливости ради следует заметить, что большинство татарского населения предпочитало называть себя мусульманами или даже булгарами. Попытками сохранения прежних исторических традиций, очевидно, следует считать и бытовавшие еще в XVII–XVIII веках семейные родословные (шаджара), где предки обычно уводились в булгарскую среду и где достаточно точно указывалось первоначальное место их обитания.
В начале и первой половине XVIII столетия еще более суровой становится колониальная политика русского самодержавия по отношению к нерусским народам Поволжья. Она, как и прежде, проводится в первую очередь путем насильственного принуждения к крещению. В 1713 г. издается петровский указ, где предлагалось креститься в течение полугода всем татарским мурзам. В случае отказа у них отнимались все права и поместия. Очевидно, часть татарских помещиков, боясь потерять свои богатства, приняла тогда христианство и впоследствии обрусела (Карамзины, Аксаковы, Юсуповы, Ишболдины, Тенишевы, Молоствовы и др.). Часть татарских мурз с Подчиненными им крестьянами бежала в Среднюю Азию, Приуралье. В Средней Азии в это время идет усиленная подготовка татарского духовенства, которое разворачивает активную контрпропаганду ислама в Поволжье и Приуралье. В результате этого усилия царской администрации и православного духовенства, направленные на расширение христианства, не принесли ожидаемых результатов. Даже после указа 1720 года, когда за крещение были обещаны значительные льготы, число крестившихся было небольшим. На все эти меры рядовое население отвечало массовым уходом в относительно спокойные районы, прежде всего, в Приуралье. Так, в 1713 г. из 46 841 двора ясачных крестьян в запустении оказались 10382, а в 1719 г. — 9932 двора. Казанский губернатор Салтыков в 1714 г. сообщал, что много ясачных людей ушло к башкирам, а в 1730 г. другой казанский губернатор Волынский доносил, что ясачное население башкирского края увеличилось за счет татар (казанских, симбирских, темниковских) на 60 тысяч душ (фактически на 200 тысяч человек).
В 1730-1760-е годы в Поволжье наблюдается разгул крещения, проводимого самыми отвратительными мерами архиепископом Лукой Канашевичем. Ломаются мечети (в 1744 г. было сломано 418 мечетей), закрываются школы, насильственно сгоняются с земли непожелавшие креститься. Число крещеных татар в это время достигает 33 тысяч душ. Они в основном занимают почти все современные места расселения, в том числе и по р. М. Черемшан. И снова отмечается массовое бегство некрещеных татар, на этот раз в Южное Приуралье. Оно совпадает и с политикой царского правительства, которое, начиная с Петра I, стремится использовать татарское купечество для расширения торговли со Средней Азией и Востоком. В 1745 г. на речке Каргале в 18 км от г. Оренбурга возникает Каргалинская, или Сеитова, слобода выходцев из казанских татар, жители которой берут в свои руки торговлю со Средней Азией (в 1761 г. число татарских купцов в 6 раз было больше всех других купцов Оренбурга) [102] . Тогда же возникает татарская слобода и в районе г. Троицка. Так начинает оформляться троицко-оренбургская группа татар. В основном она состояла из переселившихся без разрешения татар. Уже к 1762 г. число татарского населения в Оренбургском крае (включая Оренбург, Троицк, южную Башкирию) достигло почти 100 000 душ мужского пола, что составляло более 60 % всего подушного населения края [103] .
102
См.: Рычков П.Н. Топография Оренбургская. Ч. 2, Спб, 1762, с. 29–30.
103
См.: Кобузан В.М. Изменения в размещении населения России в XVIII — первой половине XIX века. М., «Наука», 1971, с. 33.
Феодальное и национальное угнетение татарского крестьянства (99 % татар Поволжья в XVIII в. проживало на селе) приводило не только к пассивному, но и активному сопротивлению. Особенно ярко это проявилось в участии татар в движении Емельяна Пугачева. В самом начале восстания к Пугачеву примкнул большой отряд татар Сеитовской слободы под Оренбургом. В Бугульминском ведомстве осенью 1773 г. были организованы татарские повстанческие отряды Мусы Мустафина, Аита Уразметова и др. Татарские отряды рука об руку с русскими, мордвой, удмуртами, мари, башкирами и другими народами края активно действовали под Елабугой, Мензелинском, Арском, Казанью. Верным сподвижником Емельяна Пугачева был полковник Мясагут Гумеров, приписанный к Казанскому адмиралтейству. Всего в пугачевском движении участвовало более 85 000 татар — крестьян Казанской и Уфимской провинций [104] . Такие совместные выступления практически основной части всего народа, несомненно, способствовали углублению этнических процессов, в том числе и сближению татар с другими народами края.
104
См.: Алишев С.Х. Татары Среднего Поволжья в Пугачевском восстании. Казань, Татарское книжное издательство, 1973.