Происхождение
Шрифт:
– В науке мы все обязаны помогать друг другу, - ответил Пикок.
– Такой уж нынче век.
Теперь Чарлзу можно было наконец подписать договор на публикацию многотомных "Зоологических результатов путешествия на "Бигле". Издательство "Смит Элдер энд К0", специализировавшееся на выпуске научной литературы, оговорило, что Дарвин берет на себя общее руководство изданием, редактуру каждой выпускаемой части и каждого из томов, к которым он, кроме того, должен написать предисловия географического характера, как и еще одно предисловие ко всей работе в целом. Его предполагалось поместить в первой части капитального
Неизвестно отчего, но в самом начале сентября, проснувшись как-то среди ночи, Чарлз почувствовал тошноту и сердцебиение. Он сразу вспомнил, что то же самое было с ним и в Плимуте, когда пришлось томиться два долгих холодных и пасмурных месяца в ожидании отплытия "Бигля". Но откуда это состояние теперь, шесть лет спустя? Он жил вполне спокойно в своей лондонской квартире. Он испытывал удовлетворение от того, как продвигается его работа, даже гордился ею. Его записная книжка по трансмутации видов заполнялась страница за страницей, а над проблемами, которыми он занимался сейчас, задумывались весьма немногие.
Еще накануне днем он записал: "У нас есть абсолютная уверенность, что одни виды умирают и на смену им приходят другие". То, что вначале он называл "этим взглядом на размножение", теперь стало "моим взглядом" и "моей идеей". Ему не надо было изгонять из своей теории божественное начало: господь создал законы, и они сами управляют ходом естественных процессов.
Плохое самочувствие меж тем не проходило. Приступы сердцебиения, как и "шок" желудка, повторялись. Они случались с ним теперь в любое время дня и ночи. Единственное утешение - что хуже ему как будто не становилось. И хотя он мог при этом продолжать работать, на душе у него было довольно-таки скверно.
В конце сентября самочувствие его, однако, настолько ухудшилось, что Чарлз решил обратиться за консультацией к Генри Холланду, который уже состоял лейб-медиком при королеве. Хотя Викторию еще не короновали, высокое положение сделало Холланда самым популярным врачом в Лондоне, попасть к нему стремился каждый. Он обнаружил у Чарлза гастрит и воспаление пищеварительного тракта. После того как Дарвин описал ему свой режим работы, упомянув также о предложении занять пост секретаря ("оно как кошмар преследовало меня все лето"), доктор Холланд снял пенсне, которое он носил на черном шнурке, и с удовлетворенным видом сунул его в наружный кармашек.
– Теперь мне все ясно, и я могу вас вылечить. Два-три дня беспрестанной тревоги - ив результате полностью расстроенный кишечник, хотя раньше он мог быть в прекрасном состоянии. Даже умственное напряжение, без всяких эмоциональных срывов и то влияет на нормальный пищеварительный процесс.
– Вы хотите сказать, что умственное напряжение - это мой враг!? вскричал Чарлз в отчаянии.
– Как же в таком случае я смогу работать?
– Да никак. Придется подождать до тех пор, пока я не вылечу вас с помощью моей широко известной диеты. Как правило, в таких случаях больше всего пользы приносит животная пища: употреблять при этом следует самое нежное мясо. Легко усваиваются баранина и любая дичь. А растительные жиры, наоборот,
Не удовлетворенный диагнозом доктора Холланда, Чарлз обратился к другому врачу, Джеймсу Кларку, с которым познакомился на одном из заседаний Геологического общества. Тот как раз работал над книгой по целебному влиянию климата. Чарлз рассказал о своем плохом самочувствии и непрекращающемся сердцебиении. Доктор Кларк приложил свой стетоскоп к сердцу Чарлза, затем к груди и спине.
– Не нахожу никаких отклонений, Дарвин. Сердце бьется нормально, аритмии нет. Просто вы перетрудились. Я со всей серьезностью настаиваю, чтобы на время вы прервали всякую работу и на несколько недель отправились пожить в деревне. Буквально каждый день слышишь о тех чудодейственных для здоровья результатах, к которым приводит переезд из города в сельскую местность даже на самое короткое время.
Через два дня Дарвин уже сидел в дилижансе, увозившем его из Лондона в Мэр-Холл. Веджвуды были одновременно удивлены и обрадованы его появлением. Чарлз поделился с ними своим предположением, что в его болезни виноват предложенный ему пост секретаря Геологического общества.
– Эта работа не на год и не на два, - пробурчал он.
– Пока с нее уйдешь, пройдет целая вечность.
Эмма открыла окно в библиотеке, чтобы было прохладнее, потом, присев рядом с ним на софу, сжала его озабоченное лицо ладонями.
– Ты просто малодушничаешь, Чарлз, а это так на тебя не похоже. Возьми веревку покрепче и завязывай на ней узел всякий раз, как добьешься очередного успеха в своих исследованиях.
– Я предлагаю тебе вот что, - проговорил дядя Джоз.
– Садись-ка за мой письменный стол, бери бумагу и пиши все свои возражения против этого твоего секретарства...
Чарлз обвел взглядом лица столь горячо им любимых дяди и кузины, и его худощавое лицо осветилось смущенной улыбкой.
– Вы нарочно надо мной подшучиваете, чтобы я не противился, ведь так?
– Да, мы стараемся убедить тебя!
– воскликнули отец и дочь почти одновременно.
– Я напишу профессору Генсло и попрошу у него совета.
– Но ты же знаешь, что он ответит, - сказал Джозайя.
– Да. "Хватит заниматься нытьем, приступай к работе".
– Браво, Чарлз!
– воскликнула Эмма.
– Вот ты и смеешься над собой. Таким я тебя люблю!
После того как дядя Джоз вышел, они с Эммой направились в гостиную, где она сыграла ему несколько пьес Моцарта и Гайдна. Он поведал ей о своих сердцебиениях.
– Мне так жаль тебя!
– В ее голосе звучало неподдельное чувство.
– Ты должен больше отдыхать.
– Беда в том, Эмма, что отдыхать-то я как раз и не люблю. Кто это сказал, что человек страдает от своих добродетелей не меньше, чем от пороков?
– Да сам ты и сказал! А может, это лондонская жизнь для тебя чересчур тяжела?
– Так оно и есть. Но Лондон мне необходим, чтобы иметь возможность советоваться с учеными, пользоваться библиотеками Геологического общества, Линнеевского... бывать у издателей.