Произведение в алом
Шрифт:
– Как она выглядела?
– быстро спросил я.
– Нежилое помещение, в котором ничего нет, кроме старой рухляди в углу?
– Нет, там была мебель... правда, весьма скудная... На кровати спала совсем еще юная девушка... Впрочем, мне показалось, это был летаргический сон. Рядом с ней сидел какой-то господин, заботливо положив руку ей на лоб...
Ляпондер описал лица обоих - никаких сомнений: это были Гиллель и Мириам.
Боясь спугнуть воспоминания сомнамбулы, я затаил дыхание.
– Пожалуйста, продолжайте. Кто-нибудь
– Кто-нибудь еще? Постойте, постойте... да как будто бы нет... больше никого я там не заметил. На столе горел семирожковый светильник. Где-то я уже видел такой... Кажется, в синагоге... Потом я стал спускаться по винтовой лестнице...
– Она была сломана... последних ступеней не хватало?
– Сломана? Нет, нет, никаких дефектов я не обнаружил. Со стороны к ней примыкала небольшая каморка... Там сидел некто в башмаках с серебряными пряжками... И его лицо... лицо человека чуждой нам расы, таких людей мне еще видеть не приходилось: было оно желтого цвета, скулы сильно выдавались вперед, но особенно выделялись глаза - узкие, раскосые... Неизвестный
сидел, наклонившись вперед, и, казалось, чего-то ждал... Быть может, какого-то приказа или... или пароля...
– А книги... большой старинной книги вы там нигде не виде ли?
– кусая от нетерпения губы, допытывался я.
Ляпондер потер лоб.
– Книги, говорите вы? Да, совершенно верно, па полулежал какой-то старинный пергаментный манускрипт. Он был раскрыт, и страница начиналась с большой, отлитой из золота буквы «алеф».
– Вы, наверное, хотели сказать с «айн»?
– Нет, с «алеф».
– Вы в этом уверены? Это была не «айн»?
– Нет, я помню абсолютно точно: «алеф».
Терзаемый сомнениями, я лишь покачал головой. Очевидно, Ляпондер в своем сомнамбулическом странствовании немного заплутал - забрел в мое сознание и, введенный в заблуждение хранящимися там воспоминаниями, все перепутал: Гиллель, Мириам, Голем, книга Иббур, золотой инициал, подземный лабиринт...
– И как давно обнаружился у вас этот дар к... к странствованию?
– спросил я.
– С тех пор как мне исполнился двадцать один год...
– начал было Ляпондер и тут же замолчал, явно не желая распространяться на эту тему.
Затянувшаяся пауза, казалось, нисколько не тяготила моего странного визави - невидящий, устремленный куда-то в потустороннее взгляд медленно и отрешенно скользил в пространстве, когда же в траекторию его направляемого неведомыми течениями дрейфа попала моя фигура, он, пронзив меня насквозь, уже готов был равнодушно проследовать дальше, как вдруг замер, прикованный к моей груди.
Не знаю, что уж он там увидел, этот человек с улыбкой божества, но только на его бесстрастном лице появилось выражение поистине безграничного изумления.
Не обращая внимания на мое замешательство, Ляпондер, не сводивший глаз с моей груди, порывисто схватил меня за руку и едва ли не взмолился:
– Заклинаю вас, расскажите мне все.
Я в ужасе прервал его:
– Ради бога, сошлитесь на меня как на свидетеля! Я присягну, что вы невменяемы... подвержены припадкам сомнамбулизма. Не может быть, чтобы вас осудили на смерть, не проведя медицинского освидетельствования... Насколько мне известно, заключение о вашем психическом состоянии должна дать специальная комиссия. Будьте же благоразумны!..
Ляпондер нетерпеливо отмахнулся:
– Ерунда! Какое может быть благоразумие, когда речь идет о вечности!.. Пожалуйста, расскажите мне все!
– Но что вы хотите от меня услышать? Лучше поговорим о вас и...
– Через всю вашу жизнь, теперь-то я это знаю, должна тянуться цепь странных и загадочных событий, которая касается также и меня - и гораздо ближе, чем вы можете себе представить... Прошу вас, расскажите мне все!
– умолял Ляпондер.
Я оторопел, у меня в голове не укладывалось: как, этот невероятный человек, уже стоящий одной ногой в могиле, вместо того чтобы обсуждать вполне реальную возможность добиться отмены смертной казни, выпытывает у меня какие-то в высшей степени сомнительные с точки зрения здравого смысла обстоятельства моей жизни, которые любой другой на его месте назвал бы полным вздором!
Отчаявшись взывать к благоразумию этого одухотворенного безумца, я посвятил его в те внушающие мне безотчетный ужас тайны, темный смысл которых упорно ускользал от моего понимания.
После каждого рассказанного мной эпизода он удовлетворенно кивал с таким видом, будто ничего другого и не ожидал, отлично понимая скрытую подоплеку той длинной череды кошмарных наваждений, которые неотступно преследовали меня в течение всей моей жизни.
Когда же я дошел до описания того, как предо мной возник призрачный фантом с фосфоресцирующей туманностью вместо головы и протянул мне черные зерна в красную крапинку, Ляпондер буквально впился в меня глазами, сгорая от нетерпения услышать, каков был мой выбор.
– Итак, сударь, вы выбили их у него из рук, - задумчиво про бормотал он.
– Никогда не думал, что существует третий путь.
– Это не третий путь, - возразил я, - ибо мой жест равнозначен отказу от зерен.
Мой собеседник усмехнулся.
– Похоже, вы думаете иначе, господин Ляпондёр?
– Если бы вы их отвергли, то, наверное, пошли бы «путем жизни», однако после вашего «отказа» в руке фантома зерен не осталось. Как вы сказали, они рассыпались по полу, а это означает, что семя магической власти посеяно в мире сем и до тех пор пребудет под неусыпным надзором ваших предков, пока не исполнятся сроки и оно не прорастет. Вот тогда-то и воскреснут для новой жизни те сокровенные силы, которые пока еще лишь подспудно дремлют в глубине вашей души.