Произведения (сборник)

Туэло Дмитрий Тимофеевич

11. Частная жизнь

…Пока соображал, куда бы направиться, появилась девушка. Земная, не «покойница», просто тело ее спит, а она вышла из него погулять.

Оказывается, мы давно знакомы в тонком мире, она специально искала меня, чтобы поговорить. Ей одиноко, плохо, видит, как многие люди, окружающие ее отца там, в трехмерном мире, ненавидят его и боятся. Ее биологический отец – видный политический деятель, энергичный и весьма работоспособный. Завязался разговор:

– А так ли важно, чтобы его любили те, кто должен выполнять его волю? Ведь не ради

этого он на Земле. Твой отец развитая, сильная личность, древняя душа. Серьезные задачи ему поставлены, он их выполняет, любовь биологических особей, при этом, не играет никакой роли…

Девушка задумалась, что-то анализируя.

Затем наше внимание привлек какой-то изобретатель, пытавшийся приделать к легковому автомобилю ракетный двигатель. Приделав, садился в кабину, по-видимому, нажимал на педали и кнопки, раздавался взрыв, двигатель, сопровождаемый копотью и пламенем, отлетал метров на десять, изобретатель вылезал из своего красного драндулета, опять тащил ракету к машине, вновь "присобачивал" и все повторялось снова…

Кажется, нам повезло увидеть известную всему миру личность за работой, только в современной трактовке. Изобретателя, похоже, звали Сизиф.

В конце концов, на третий или четвертый раз, не отлетая в сторону, двигатель загорелся вместе с машиной, изобретатель выскочил и сгинул, опыт оказался неудачным.

Вдруг рядом оказался смуглый парень, обнял дочь политика-отца и заявил, что он ее муж, а она ждет ребенка. По-видимому, он раскрыл тайну, девушка пришла в смятение, засмущалась и, когда я обнял их обоих, она внезапно исчезла, оставив нас вдвоем.

– Тебя как зовут?
– спросил я парня.

– Наушт, - ответил он.

– Откуда ты?

– Из Пеня?

– Из Пномпеня, из Камбоджи?

– Из Пеня, - упрямо ответил тот.

– Вы так сокращенно свою столицу называете?

– Ну.

Затем парень вошел в какую-то дверь, я за ним. За дверью огромный зал, заполненный молодыми людьми юго-восточно-азиатского типа, Наушт затерялся где-то в толпе.

– Это ваша тусовка? – спросил я парня, стоявшего у дверей.

– Да, - кивнул тот.

Я кинулся искать по улицам города, каким-то танцевальным залам девушку, жену Наушта, но тщетно, не нашел.

С ее отцом я неоднократно встречался в астральном мире, в разных ситуациях. Случайных встреч не бывает, особенно в тонком мире. По всей вероятности, энергетически мы связаны.

Оставшись не у дел, мимолетно заглянул к «виртуально» знакомому, очень засекреченному ученому, в данный момент осуществлявшему гидравлические расчеты (они, ученые и во сне продолжают заниматься любимым делом), внимательно, молча, посмотрели друг на друга и продолжили свои занятия, он считать, а я лететь домой, приходить в себя в прямом смысле слова, и собираться на работу…

Термин «виртуально» знакомый в данном случае, на современный лад означает то, что мы знаем о существовании друг друга, дружим семьями, наши дети ездят в гости друг к другу, а мы еще не виделись ни разу, недосуг…

12. Приятная встреча

Как-то утром, перед самым пробуждением, находясь в астральном мире оказался на каком-то совещании, в большом, переполненном людьми, зале.

На сцене среднего роста круглолицый, с бородой,

очень жизнерадостный человек, руководитель проекта с большим воодушевлением рассказывал аудитории о своем открытии.

Весь зал восхищенно шумел, слышались возбужденные восклицания, автор открытия под бурные аплодисменты начал спускаться с трибуны, его окружили поклонники и поклонницы и он что-то отвечал на многочисленные вопросы. А у меня возникли знания, что этот человек – Николай Георгиевич Гарин-Михайловский, бывший руководитель строительства Транссибирской железнодорожной магистрали, впоследствии ставший писателем.

Я очень уважаю Гарина-Михайловского, даже больше – восхищаюсь. Это человек огромной воли, талантливый инженер и, как принято сейчас говорить, крупнейший топ-менеджер мирового класса, на самом пике своей славы, почестей ушел в отставку и стал писать книги, которые, к слову сказать, такого же признания не принесли. Дело не в этом, его имя навечно внесено в список созидателей, оставивших заметный след на Земле.

Картина, которую я наблюдал, затуманилась, а вместо нее проявилась другая, где так же на сцене, при огромном стечении народа, под рукоплескания, где-то в конце 19-го века, в знак восхищения, темнолицые люди, индусы одевают на голову Николаю Георгиевичу чалму, дарят мундир офицера колониальных войск Ее Величества королевы Великобритании и пробковый шлем.

Опять все прояснилось, слушатели потянулись к выходу, в окружении нескольких человек Гарин-Михайловский удалялся. У меня возникло сильное желание напомнить ему о прошлой его инкарнации, по-видимому, это желание продиктовано было свыше. Обогнал его на выходе и прошу остановиться, мне надо ему что-то сказать…

Он останавливается с видом занятого, уставшего от повышенного внимания человека, в последний раз готового проявить снисходительность к одному из своих многочисленных поклонников:

– Хорошо, давайте, но с условием – не говорить на профессиональные темы, уже устал от этого. Только на отвлеченные…

Я улыбнулся в ответ на улыбку фортуны, позволившую встретиться и даже поговорить со столь замечательной личностью и ответил:

– Согласен. Давайте побеседуем совсем уж на легкую тему, не связанную с Вашей настоящей жизнью и профессией. Вы помните, как когда-то, почти в таком же зале, в присутствии большого количества инженеров, официальных лиц, Вас чествовали за проявленный талант и способности при строительстве Транссибирской железной дороги? Делегация из Индии подарила Вам мундир офицера колониальных войск, чалму, пробковый шлем, да еще какой-то саквояж в придачу?

Вы Гарин-Михайловский, руководитель строительства Транссибирской железнодорожной магистрали. Вашим именем в России названы улицы, железнодорожные станции и даже участок железной дороги, связывающий два города.

На его лице снисходительная улыбка сменилась озадаченным выражением, он начал что-то припоминать. По-видимому, у него в сознании стали всплывать картины из его славного прошлого, так как озадаченное выражение лица сменилось на изумленное.

Вероятно, надо было, чтобы кто-то напомнил ему об этом, вот, кстати, я и подвернулся. Оставив его в таком изумленном состоянии, тут же вернулся в свое тело, записал случай.