Проклята луной
Шрифт:
– Тута ждите , скоро грузовики приедут и всех вас увезут .
– Ох , спасибо тебе , Никифорыч , – раздается многоголосьем .
– Не меня благодарите , а друзей наших иностранных , – фыркает староста , но почему – то отводит взгляд .
Жители забираются в сарай , Глаша идет последней , всё оглядывается . Трясет её , точно в горячке . Кутается в платок да без толку . Тут староста голосит :
– Глашка , постой ! С тобою Йенс побалакать хочет .
Глашу колотит . Ей матушка запрещает с немцами разговаривать , да и спасение близко . Все будут ждать грузовиков , а она что ? Нет , не пойдет она к Йенсу , пусть тот и красив , и голубоглаз .
– Да не сопротивляйся ты , дура , – сквозь зубы говорит староста . – Иди давай .
Матушка окликает её и перекрещивает . Глаша подходит к немецкому солдату . Тот её под локоток берет , вроде как даже аккуратно . И уводит в ближайший дом . Там постукивает по лавочке в сенях . Глаша покорно присаживается на краешек . Йенс садится рядом , прямой как палку съевши . Рассказывает что – то , а до Глаши только карканье доносится . Она и так дрожит , а уж когда он ладонь на коленку кладет – тело ходуном ходит .
– Пожалуйста , – просит она , но Йенс уже не улыбается и не говорит , а жадно поедет её глазами . Он хватает Глашу за талию и тащит в комнатенку , а там на кровать кидает да срывает юбку . Она руками молотит , убежать пытается , а немец с усмешкой ремень из брюк достает да запястья им скручивает .
Глаша на помощь зовет . Неужели никто её не слышит ?! Неужели забрали всех грузовики ?! Увезли в лучшие края , и теперь ни горя , ни бед жители их деревни знать не будут . А Глаша тут умрет ?.. За что , ну за что же ?!
Немец на ней и так , и этак елозит . Пухлые щеки дует , пыхтит мерзопакостно . Дыхание у него липкое , а ногти острые . По бедрам царапает , за грудь хватает . Глаша и Богу молится , и немца умоляет , и ревет , а он стонет и двигается . Взад – вперед . Наконец заканчивает . Брюки натягивает , сладко потягивается , костями хрустнув . Но Глашу не развязывает . Так она и лежит , в порванной одежде , заплаканная , израненная . Больно ей и гадко , так , что дышать трудно . И дым в ноздри забивается , как поджигают что .
Немец уходит . Дверь входная хлопает . Приложив неимоверные усилия , она поднимается . Ноги дрожат , стянутые руки немеют . Меж ног больно и мокро . Глядит Глаша в окно . А за ним – светло и ало как на закате . Это полыхает сарай на окраине деревни . Освещает его кровавая луна , да блестят звезды .