Проклятая деревня
Шрифт:
— Давай я помогу, — сказал Михайло, наблюдавшей за ее попытками до этого, расположившись на диване.
— Я сама. — сказала девушка, — я должна сама.
— Ишь, придумала! Сама! Миша, ну-ка помоги ей. А то с такими успехами мы до вечера тут просидим.
— Баба Варя, я сама! — попыталась возразить цыганка, но мужчина уже был рядом, и аккуратно держал ее под руки.
Она встала на ноги, но самой
Надья шаталась, и в конечном итоге уцепилась за руки Михайло, и сделала пару шагов благодаря ему.
С момента ее пребывания здесь прошло уже больше месяца.
Спина еще немного побаливала, но это была больше напоминающая о произошедшем боль. Рана заживала с завидной скоростью, и сейчас представляла собой только закрытый рубец.
Девушка уже как неделю пыталась сесть и встать, но пока это выходило с огромным трудом. Каждый раз ее попытки заканчивались поддержкой этого огромного медведеобразного мужчины.
Баба Варя говорила лишь, что после таких ран нужно только время. Много времени. Поэтому и сама не торопилась, и Надью не подгоняла.
А в тот день цыганка решила все-таки начать этот разговор.
— Баб Варь, я, как только ходить самостоятельно начну, я сразу уеду. И так столько времени у вас забрала.
— Ты чего удумала, девка? Куда ты уедешь? — всплеснула руками женщина.
— В табор свой. — тихо сказала Надья. — Их искать буду.
— Обождется. — сказала она. — Отлежишься, поживешь здесь с нами.
— Не могу. — сказала девушка.
— Не спорь. Тебе лучше здесь остаться. Судьба видишь тебя к нам привела, кто мы такие, чтобы ей перечить! Живи, сколько нужно, ты не мешаешь! Наоборот лишние руки не помешают!
— Да чем же я смогу помочь то? Болезненная такая…
— Да ты ж даже огород наш не видела. — взмахнула женщина. — Там точно помощь нужна. Ты ж видишь, что Михайло на службе у барина! Дома то и не видать, а я уже стара.
Девушка посмотрела на старушку, и поняла, что совсем не хочет уходить от нее…от них.
И поэтому сейчас, когда она ухватилась за Михайло, что-то дрогнуло внутри у цыганки.
«Неужто приворожили…» — подумала она в ту секунду.
— Вот, завтра может и до улицы доберемся, хоть свежим воздухом подышишь! — улыбнулась баба Варя, и добавила. — Ладно, Михайло. Сади обратно нашу девоньку, а то перестарается, и еще на месяц сляжет.
— Нет, можно сегодня на улицу? — даже немного обиженно сказала Надья.
—
— Ну, пожалуйста. Не могу уже лежать… Мне бы свежего воздуха, на солнце взглянуть. Природа поможет, поставит на ноги. — умоляюще посмотрела на нее цыганка, и женщина сжалилась.
— Михайло, помоги Надье до улицы дойти. На скамейке немного посидите, пусть и вправду воздухом подышит.
— Спасибо. — счастливо улыбнулась девушка, и они с Михайло медленно двинулись через весь дом.
Надья впервые была в другой комнате, которая внешне была похожа на ту, где она жила эти пару месяцев. Заправленная цветастым покрывалом кровать, несколько подушек, поставленных друг на дружку и укрытых тулью.
Длинные чистые дорожки на полу. Белоснежная печка.
Большой стол у окна, заставленный всякими плошками и баночками с травами. На стене висели сушеные веники, видимо тоже какие-то травы.
В углу висели старинные иконы, с немного выцветшими красками.
— У вас в таборе не так было в ваших шатрах. — вдруг сказал обычно молчавший Михайло.
— Да. Не так. — ответила Надья, опустив голову, и стараясь шагать сама.
— Скучаешь.
— Конечно. — сказала девушка. — это же мой дом.
— Да оно понятное дело, но вдруг тебе здесь понравится.
— Где?
— У нас с матерью. — посмотрел он в глаза цыганки. — Мы не в деревне живем. В лесу, вдалеке от этих сумасшедших.
— Почему ты так о своих же? — удивленно спросила она.
— Потому что, это так и есть. — немного грубо ответил мужчина. — Какие же нормальные люди, пойдут громить целый табор, где были и дети, и старики.
— Они боялись. А страх делает с людьми невероятные вещи. — сказала Надья.
— Да, это так. — кивнул Михайло.
Они медленно вышли в сени и наконец оказались на улице.
— Михайло, ты что творишь окаянный!!! — услышали они голос бабы Вари.
— Мать, ты чего раскричалась? — удивился мужчина.
— Она ж босиком!!! — громко сказала женщина, — и даром, что третий десяток разменял, дурень! Ничего не видишь!
Женщина подошла с лаптями и обула девушку, а сыну дала хорошую затрещину, даже не заметив его возмущенно смущенный взгляд.