Проклятая кровь
Шрифт:
Тяжело дыша, я смотрел на человека, считавшего всю свою жизнь братом.
– Неужели тебе так важно кровный ли я тебя брат? Кровь настолько важна, что узнав правду, ты решился на убийство?
Но Михель не ответил. Глядя на меня широко открытыми глазами, он давился собственной кровью, пока не упал и не замер уже навсегда.
– Решился, но не он, - ответил знакомый голос за моей спиной.
Я обернулся и увидел Филиппа.
– Ты ошибся и обвинил не того брата, - произнес Филипп, целясь в меня из пистолета.
Знакомо ли вам чувство, будто в один миг из легких сначала выбили весь воздух, а затем,
Я сидел в луже крови убитого Михеля, перепачканный ею и смотрел на старшего брата, а в моей голове творилась полная сумятица.
Тем временем, Филипп закрыл дверь и продолжая целиться, сместился к окну.
– Так это ты?
– ничего не понимая, произнес я.
– Узнай правду, Михель убил бы тебя лично. Тут ты оказался прав.
– После небольшой паузы ответил Филипп.
– Пожалуй, в подобных вещах, его сила духа куда сильнее чем моя.
– Это ты, - еле слышно сказал я.
Было дико смотреть на Филиппа вот так с подобной стороны. Как же сильно он поменялся! Я привык видеть в старшем брате защитника и наставника. Всегда рассудительного, мудрого, оберегающего. И вот человек, в ком ты не чаял души наставляет на тебя пистолетное дуло, и более того - именно он стоит за покушениями!
– Не верю, - так же тихо произнес я, глядя Филиппу в глаза.
Старший брат не выдержал и отвел взгляд.
– То же самое сказал и я, когда узнал о тебе правду. Однако, хорошо все обдумав, поверил. Ты Ламбер, Стефан. Как не прискорбно, но ты последний из ненавистного рода.
– Как ты узнал?
– спросил я, сам стараясь как можно незаметней передвинуться и схватить осколок зеркала.
– Не делай глупостей, - тут же велел Филипп, заметив мою манипуляцию, - выбрось. Живее, Стефан!
Я послушался.
– Хочешь знать правду? Я расскажу. И дело даже не в том, чтобы развеять пелену тайн. Дьявол! Я не Михель! Трудно убивать самому. Мне нужно немного времени.
– Филипп глубоко вздохнул, успокаивая дрожь в вытянутой руке.
– Ну так слушай. Все началось с мемуаров отца. Я тебе уже рассказывал о его увлечении. Слог повествования у отца скверный, он это прекрасно понимал и поэтому давал время от времени мне свои верши. Я читал, кое-что правил, предлагал то или иное. Один раз я спешил, и решил занести рукопись в его кабинет. Именно тогда я и обнаружил несколько новых листов на столе. В тот миг, я подумал, будто это продолжение, взглянул и не смог оторваться, пока не прочел их полностью. Так я узнал о тайне отца, которую он скрывал от всех всю жизнь. Великий герцог Герард Лефевр, чья железная рука и несокрушимая воля уничтожали врагов безжалостно и дерзко, в последний миг спасовал. В тот роковой день, когда он мог наконец спустя столько лет кровной войны, окончить распрю и уничтожить род Ламбер, его рука дрогнула. Перед тобой, Стефан! Герцог пожалел младенца. И решил воспитать его, как родного сына, в надежде таким образом искупить хотя бы крохотную толику причиненных бед. Герард Лефевр забыл лишь об одном! О проклятье. "Чей род объявит другой род кровным врагом, должен искоренить врага своего до последнего носителя крови, будь то невинным младенцем или беззащитным стариком, мужем или девой. Ибо не будет покоя тому, кто слово нарушит, и обрушатся страшные проклятия на тот род, который не выполнит завет древний". Отец спасовал и подвел его невинный младенец.
– Проклятье всего лишь древняя легенда! Предание, миф! Нет никакого проклятья! Прошло столько лет и наш род процветал! Разве не так?
–
– холодно возразил Филипп.
– Что же касается проклятья. Кому суждено понять шутки богов? Рано или поздно проклятье настигло бы нас. Оно уже нас настигло!
– И кто в этом виноват?
– не выдержал я, вскакивая.
– Это из-за тебя!
– Стой на месте, Стефан! Я не шучу!
– прохрипел Филипп. Пистолет в руке дрожал, но по-прежнему смотрел дулом мне в грудь.
– Не смей обвинять меня! Я исправляю начатое! Я делаю то, что должен был сделать мой отец!
– Наш отец!
– поправил Филиппа я.
– Не смей его так называть, подкидыш! Ты грязный Ламбер - враг и предатель! Из-за тебя я лишился единственного брата! Именно ты разрушаешь наш род своей жизнью!
– Михеля убил ты!
– выкрикнул я в ответ.
– Ты нагло его подставил! Подослал ко мне его собственных солдат!
– Это была случайность!
– защищаясь прокричал Филипп.
– Случайность! Я желал убить тебя и только тебя! А ты все никак не желал отправиться к праотцам, мерзкий ублюдок! Ты и есть проклятье!
– Тогда убей меня! Здесь! Сейчас! Давай!
Я сделал шаг вперед.
– Стой! Не вынуждай меня!
– Стреляй, слабак!
– я сделал еще один шаг.
– Убей меня лицом к лицу.
Филипп задрожал всем телом. Лицо перекосилось, пистолет в руке заходил из стороны в сторону. Брат сжал зубы, и нажал на спуск.
Оглушительный звук выстрела грянул над левым ухом, самый кончик обожгло огнем.
– Не верил до последней секунды, что у тебя хватит духа, - прошептал я, все еще пребывая в легком шоке.
А Филипп, зарычав раненым волком что есть силы саданул меня пистолетом в голову. Тяжелая рукоять пришлась чуть выше виска, выбив тучу искр из глаз. Что и говорить, пистолет даже без пуль серьезное подспорье в рукопашной схватке.
Я упал навзничь. Цепляясь пальцами за комод, попытался подняться. Рука сама собой нащупала канделябр.
И в тот момент, когда Филипп повторно замахнулся, я ударил в ответ.
Пускай Филипп всегда был моим старшим братом, и весовое и силовое преимущество оставалось за ним, однако он не зря выбрал путь политики. Сила Филиппа в словах и убеждениях. Он блестящий оратор и никудышный солдат. Я же участвовал в драках сотни раз, и пусть, не всегда побеждал, зато знал цену жизни.
Наши удары встретились. Тяжелый пистолет нашел на увесистый канделябр и отлетел в сторону. Брызги горячего воска обожгли Филиппу лицо. Он вскрикнул, инстинктивно закрываясь. А в следующее мгновение канделябр вновь обрушился. На этот раз по голове, ломая с хрустом висок.
Филипп рухнул будто подкошенный.
Отбросив грозное оружие, я упал на колени, поспешил к брату. Схватил его за голову, не видя как багровая кровь льется по рукам, и заглянул в карие глаза, стремительно тускнеющие.
– Филипп, я...
Старший брат попытался что-то произнести, закашлялся. Изо рта вытекла струйка крови. И все. Как то сразу тело Филиппа обмякло, став словно тряпичным. Душа навсегда покинула мертвое тело.
Все еще баюкая голову старшего брата на коленях, я завыл. Так воют волки, чувствуя смерть стаи. Протяжно, уныло, со жгучей тоской и пустотой в сердце.
Еще несколько дней назад я был счастлив и имел все, чего желал.
А сейчас я валяюсь на полу в борделе, в комнате залитой кровью похлеще чем на скотобойне, рядом с двумя мертвыми телами людей, которых еще совсем недавно считал братьями и готов был отдать за них собственную жизнь.