Проклятье фаворитки
Шрифт:
– Дави!!! – двойник хрипло взвыл в переговорном устройстве голосом Жормона, а его безжалостный свинец ударил по свите. Когда, сухо щелкнув, пулемёт замолк, вся прислуга Сильфии была вторично мертва.
– Делов-то, оказывается, всего ничего! – весело подытожил лейтенант. Он не видел, как поднялась раздавленная танком Сильфия и, недобро усмехнувшись, начертала в воздухе магический знак. Вспыхнувший и угасший. Почти сразу из всех озёр, луж и ручьев, в обилии рассыпанных по танкодрому, поднялись мертвецы. Все когда-то утонувшие или утопленные: изъеденные раками скелеты и неразлагающиеся солдаты чернокнижницы, призванные её властью обитатели
– Задраить люки! К бою! – неутомимый двойник не желал сдаваться. – Осколочно-фугасным, по ожившим трупам – огонь!!!
И первым выстрелил по бредущим утопленникам. Огромный огненный язык вырвался из хобота 120-мм пушки "Леклерка", и последовавший за ним взрыв подбросил в воздух несколько мертвецов. Боевой грохот и задорная команда в эфире придали недостающей уверенности товарищам Мишеля. Вскоре сорок танков уже с истинно французской отвагой бились огнём и гусеницами с полчищем ожившей нечисти. Утопленники бросались на башни, палили по ним из старинных ружей и немецких карабинов, изъеденных ржавчиной и покрытых водорослями, пытались рвать танки руками и зубами, били их чем попало – но броня терпела всё. Лишь кавалеры смогли уничтожить несколько машин своими пистолетами и шпагами, пробивавшими и разрубавшими даже многосантиметровую броню.
Но маркизу лейтенант отстрелил половину туловища удачным выстрелом, а д`Эвтанази разорвало ещё чьим-то снарядом. Хотя, в целом, танкисты экономили боеприпасы. Мишель по радиостанции объяснил, как драться пушкой, и многотонные дубины завращались над корпусами «Леклерков». Нападавших они перешибали почти пополам. Довершали дело стальные гусеницы.
Уже смеркалось, когда утопленники начали исчезать в водах озера, раскинувшегося за командной вышкой, унося с собой вторично убитых. Кто-то «протрубил» по радио победу… Но уже в следующее мгновение батальону вновь предстояло почувствовать, как встают дыбом волосы. Воды озера расступились, выпуская из своих глубин сначала ржавые антенны, затем мачты, трубы, палубные надстройки и, наконец, чудовищные башни главного калибра огромного корабля. Такого ужаса танкисты не испытывали никогда в жизни: из маленького, захолустного, никому не известного озерка могущество мёртвой Сильфии поднимало боевой линкор.
Кто-то в азарте развернул пушку и врезал по нему осколочно-фугасным. Яркий взрыв лишь сорвал перила с борта всплывающей махины и слегка повредил палубу. Через секунду целый артиллерийский шквал обрушился на корабль. Помятый и покорёженный разрывами он, словно не замечая обстрела, прекратил всплытие и застыл, как если бы колеблющаяся поверхность озера неожиданно превратилась в бетонный постамент.
На какое-то время танкодром замер. На безжизненных палубах и переходах линкора ничто не двигалось. Даже живые мертвецы не нарушали зловещей неподвижности корабля. Было в нём что-то действительно мёртвое.
– Это французский броненосец, – раздался в молчаливом эфире чей-то слегка изумленный голос. Кажется, лейтенанта Дюпона, большого знатока военной истории. – В 1916 году он был торпедирован где-то недалеко от португальского побережья. Погиб весь экипаж. Никто до сих пор не нашёл его корпус.
– Зато нам посчастливилось…
– Он что, посуху сюда приполз от побережья? Через пол-Франции?
– Я откуда знаю! – ответил Дюпон.
Повисло молчание. Потом кто-то из сержантов робко спросил:
– Если
– Смотря где. От ста двух до почти трёхсот миллиметров.
– Значит, наши пушки его не пробьют.
– Почему? Если бронебойным шарахнуть… К тому же броня тут старая.
Все это время мозг Мишеля сверлила одна лихорадочная мысль – как? Почему? Откуда у Сильфии броненосец?! Каким-то углом сознания, допускающим сверхъестественное, он ещё понимал оживление утопленников, подчинённых их сатанинской власти. Поэтому, не колеблясь, вступил в бой. Но как Сильфии удалось поднять железный корабль?! Да ещё и затонувший в огромном количестве километров от этого места? Это было против даже сверхъестественных правил.
Но если всё, что он сейчас видел, всего лишь мираж – то почему о него рвутся вполне реальные снаряды? Тоже мираж? А если всё же броненосец настоящий, и перенесён сюда неведомым способом? (Тем более, кто его мерил – могущество Сильфии Аштаротской?) Пожалуй, реальной угрозы корабль представлять всё равно не может. По земле он не плавает, а пушки аж с 1916 года находились под водой. И пусть даже стволы в порядке, и на линкоре остались боеприпасы – порох и капсюли не то, что отсырели, а поди уже и растворились в морском солевом растворе!
Но только Мишель собрался сообщить свои соображения товарищам, как главная башня броненосца с тремя двенадцатидюймовыми орудиями начала разворачиваться в сторону танков. Абсолютно бесшумно! Хотя весь корабль был покрыт донной грязью, ржавчиной и водорослями!
Включилась радиостанция, и кто-то сумрачно заметил:
– Ну, сейчас они свои мешки развяжут!
Словно по команде все пушки батальона ударили бронебойными. Листы ржавой брони тотчас, словно оспинами, покрылись тёмными пятнами пробоин. Никакого эффекта! Второй лихорадочный залп. На этот раз – кумулятивными снарядами. Огненные струи направленных взрывов прожгли чрево броненосца в тридцати с лишним местах… Опять безрезультатно! Только из щелей повалил пар, да в незамеченную до этого подводную пробоину с шумом хлынула вода, заполняя место выкипевшей от взрывов.
– Ребята, да он же просто висит в воздухе!
Это уже и так всем было ясно – с такой пробоиной не плавают. И тут огромные корабельные орудия, с которых до этого только капала грязь, дали залп… Казалось, земля опрокинется от грохота, и все ослепнут от вспышки. Жаркие и длинные пороховые языки лизнули три тёмных "Леклерка", и они тут же исчезли в султанах взрывов, подбросивших весь батальон.
Эта сволочь, затонувшая в 1916 году, стреляла! И как!!! Развернулась вторая корабельная башня, третья… Задвигали хоботы более мелкие пушки. И танковый батальон, яростно лупя из 120-миллиметровок, закружил по полю, не давая взять себя под прицел.
Но – увы. Гигантские, словно вырывающиеся из самой преисподней, взрывы засверкали тут и там, сшибая башни и разбивая в куски мечущиеся танки. Их же попадания не причиняли вреда боеспособности броненосца, хотя рвали и корёжили его.
– Не так! Не так! Не так! – лихорадочно соображал Жормон. – Нельзя простым снарядом уничтожить «жизнь», данную адом.
И словно в доказательство, из озер снова встали зловещие мертвецы. Все до единого, включая членов экипажей разбитых танков, только что зарезанных ухмылявшимися в отдалении кавалерами. Маркиз и шевалье подняли на руках окровавленную, но всё ещё прекрасную Сильфию, которая словно дирижировала пляшущей огненной смертью.