Проклятье гномов. Клинки и розы
Шрифт:
Все замерло. Свечи начали гаснуть и чадить, Вода подернулась рябью. Земля посыпалась с алтаря, вторая половина Святой Виселицы со стуком пала на пол, и лишь серебряный меч в руках будущего властелина освещал притихший собор. Одна из икон накренилась и чуть не упала, послышался отчаянный крик воронья, всем показалось, что это нехорошие знамения. Металлиум быстро понял, что нужно отвлечь людей и раскатисто закричал, отправляя многоголосое эхо под высокий купол храма:
— Да здравствует король!
— Да здравствует король! — воскликнули подданные.
— Да здравствует король! — отдаленно послышалось с улицы.
6. Робер. Проба сил
И вот маркиз, ища себя в борьбе,
Не видя истины средь звезд,
Он на ристалище зовет к себе
Героя первого из здешних мест.
Удар молниеносный поразил
Висящий
Две розы, два клинка изобразил
На нем пращур… род древний знаменит.
Робер в последнее время пребывал в непомерной тоске и унынии. Он не понимал, кто мог отравить старого короля. Конечно, злодей хотел устранить не его, а наследного принца, и теперь, когда младший Карл отправлен в тюрьму, цель достигнута. Правда, заточение — это не смерть. Если за преступлением стоит Франциск, то ему будет выгоднее вырезать под корень весь род Карла, включая Анну, Клеменцию и маленького Филиппа. Пойдет ли на такое новый король? Свадьба Шарлотты, его дочери, приближалась. Это еще больше точило сердце Робера, ибо он испытывал к принцессе нежные чувства. Еще будучи ребенком, Робер влюбился в эту смешливую веснушчатую девочку с косичками. Остальные братья и сестры постоянно посмеивались над ними. Робер наивно думал, что с возрастом детская любовь пройдет, и ее затмят другие женщины. Но этого не случилось. Многочисленные любовные связи и интрижки казались ничтожными, лишь едва поддерживающими неугасимое Пламя молодого маркиза. Робер продолжал любить всем сердцем только одну. Маркиз помнил, как несколько лет назад маленькая девочка поцеловала его в щеку и убежала в коридоры королевского дворца, сверкая пятками. Робер тогда бросился вслед. Они, еще совсем дети, укрылись в саду и целовались в губы, совсем как взрослые. Гладили друг друга по рукам и признавались в любви. Шарлотта выращивала на своем платье магические розы, а Робер жонглировал огненными шариками… Ах, розы Шарлотты, как она любила розы. Ее и саму называли Розой из-за этого… Прошло время. В предрассветных судорожных снах Робер видел милую Шарлотту, а теперь, когда ее свадьба казалась неизбежной, уныние все более овладевало разумом. И Роберу было все равно, что говорили о Шарлотте злые языки, он старался пресекать подобные разговоры в своей семье. Поэтому и произошла та стычка на королевском пиру, отношения с Людвигом и Эдуардом обострились. Враждебное кольцо вокруг Робера сжималось, а тот, кто мог бы помочь и поддержать — молодой Карл, находился в тюрьме. Конечно, еще оставались родители — герцог Антоний и Мария. Антоний, как заботливый отец, всегда выступал третейским судьей между братьями. Однако, если родных сыновей он любил и поддерживал, то к Эдуарду относился с осторожностью, что, впрочем, понятно. Этот последний представитель династии, возможно, лишь прикидывался простачком, но совсем был не прочь стать наследным принцем при живом отце-короле. Но, пока правил не Генрих, и даже не Антоний, а Франциск. Очередь в престолонаследии могла и не наступить.
Антония сейчас занимали совсем другие задачи, ибо герцог получил от внезапно возвысившегося брата новые богатые земли. Вообще, вся Империя состояла из неравномерных, как по площади, так и по качеству, лоскутов. Герцогства, баронства, графства. Самыми большими были великие герцогства Вискария, Россенваль и Маконьяк. И, чаще по старшинству, они распределялись между членами большой венценосной семьи. Франциск теперь уже не герцог Вискарийский, а король, поэтому свою вотчину он передал Антонию. Тот, конечно, сразу переместил свой двор из Россенваля в Вискарию, она считалась более привлекательной провинцией. Вискария славилась земледелием и винокурнями, на востоке имелось несколько шахт для добычи железной руды, да и ингредиенты для пороховой смеси нашли именно там. Россенваль-же, богатый лесами, но не пашнями, безусловно проигрывал. Да, и по территории, как и по населению, способному платить подати, он уступал. Антоний без колебаний согласился. Третьего брата, Генриха, вполне устраивал знойный Маконьяк — самая большая провинция, но она лежала на юге Империи, и некоторые области представляли собой бесплодные песчаные пустыни. Великая лень толстого герцога тут тоже имела место. Ему интереснее пить вино и жарить шашлыки на юге страны, чем жить в холодном Россенвале, близким к западным границам, оттуда постоянно веяло волчьей кровью и ржавым железом. Это — запах войны. Генрих не склонен ни к охоте, ни к воинской службе, и новый король даже не предлагал ему лесную провинцию. Хотя, на политическом поле быть россенвальским властелином значило гораздо больше, чем герцогом де Маконьяк. Существовали и иные причины такой расстановки сил. Возможно, Россенваль будет отдан Шарлотте в качестве приданого, но это казалось опасным не только Роберу, но и любому здравомыслящему человеку. Россенваль граничил с Фринцландией, большим государством, правителем которой и был Алоиз, отец будущего жениха, Адольфа. В случае свадьбы и передачи Россенваля дочери король Франциск вполне мог потерять богатую провинцию. Вероятно и иное развитие событий — Франциск мог возвысить какого-то лояльного племянника из молодого двора и подарить Россенваль ему, сделав из области военный форпост для возможной агрессии на запад. И это казалось наиболее разумным.
Между
Большую Царскую площадь перекрыли со всех сторон заграждениями, оставив немного места, чтобы и простой люд смог посмотреть состязания. Отдельно сколотили трибуны для знати, а возвышающаяся Арка Карла Восьмого явилась пристанищем верховных магов. Они уже находились на крыше арки, наблюдая за приготовлениями. С краю ристалища на перекладинах развесили щиты с фамильными гербами, рядом с каждым развевался и флаг на длинном древке. Розы, лилии, башенки, орлы и многие другие символы трепетали на холодном ветру. А их владельцы ждали вызова на дуэль.
И вот герольды зычно протрубили, прогремели боевые барабаны, зрители начали хлопать в ладоши. Встал стальной король Франциск и объявил начало магического турнира. Сегодня в почетной ложе сидели все именитые господа, кроме, конечно, осужденного Карла. В воздухе парило, несмотря на позднюю осень. Дамы обмахивались веерами, потягивая холодный лимонад из фужеров. Кавалеры, роскошно наряженные для праздника, едва дышали в теплых одеждах. Было тяжело. Больше всех пыжились толстые Генрих и Эдуард. У каждого из них на коленях лежал серебряный поднос с мясом и кувшином вина. Эти вельможи не могли и тут отказаться от возможности перекусить, хотя уже обливались потом от съеденного и выпитого.
Первым на арену вышел Эрик, молодой граф из отдаленных северных мест. Прилично одетый по последней моде он медленно прохаживался перед вывешенными щитами. Белое перо слегка подрагивало на широкой шляпе, скрывающей алый шрам у левого уха. А в серых глазах горела жажда мести. Наконец, граф остановился у щита, изображавшего чашу, переплетенную цветами, обнажил шпагу и сделал молниеносный выпад. Сталь с пронзительным звоном отозвалась эхом, и герольд прокричал:
— Эрик, граф калиманский, вызывает на поединок Андрэ, виконта дерибонского. Виконт, вызов принимается?
Среди зрителей началось оживление, послышались разговоры, смешки и шепотки. Наконец, Андрэ, окруженный со всех сторон дамами, соизволил подняться и ответить:
— Принимается.
— Выйдите же на арену, виконт.
Андрэ являлся младшим отпрыском графа Дерибона и, после старшего брата, — наследником графства. С младых лет этот роковой красавец притягивал к себе внимание женщин. О его романах ходили сплетни, порою приписывая то, чего и не было. Даже женитьба не охладила страстность Андрэ. За ним волочился шлейф старых связей, а виконт еще умудрялся заводить новые. Эрик же недавно заключил помолвку с одной из богатых невест крайнего севера. Но счастье было недолгим. Андрэ, проживающий по соседству, начал очень настойчиво добиваться расположения будущей невесты графа. Никакие просьбы, предупреждения и угрозы его не останавливали. На севере проще относятся к дуэлям, и если бы не общий праздник, то двое молодых господ вполне могли встретиться где-нибудь среди скал, чтобы решить свои разногласия. Правда, на любого из них могло лечь клеймо убийцы в случае победы…
Бой Дерева и Стали всегда интересен. Андрэ сразу же махнул рукой и окружил себя настоящим лесом. Сотни тонких и упругих осиновых деревьев выросли стеной, закрывая виконта. Сам он находился на небольшой опушке, видимый лишь магам-наблюдателям. Там он творил неведомую волшбу, прекрасно понимая, что Эрик не будет долго любоваться деревьями.
Так и случилось. Эрик взметнул руку вверх, и сотни циркулярных пил понеслись навстречу осинам, жужжа, словно рой жалящих насекомых. Сталь принялась нещадно перепиливать Дерево, осиновые стволы падали, осыпаясь щепками и теряя листы. Вскоре лес был уничтожен и первые пилы вонзились в огромный деревянный щит, за которым закрылся виконт. В другой же руке он держал тяжелый, по-видимому, дубовый меч, которым просто сбивал летящие диски на подлете. Казалось, пилы не причиняли клинку вреда.
Однако Эрик уже готовил новую атаку. Пока пилы делали свою работу, в его руках также появились меч со щитом. Из сверкающей стали. Громко крикнув, граф бросился на своего соперника. Мечи, искря, соприкасались и, казалось, что Сталь не может перерубить Дерево. Да, и щит казался непробиваемым. Эрику удавалось выбить щепу из него, но не более. Долгое время противники кружились на площади, обмениваясь добрыми ударами. Внезапно Эрику удалась атака движением меча сверху вниз, щит треснул и развалился на две половинки. Андрэ быстро отбросил его в сторону и сделал несколько пассов освободившейся рукой. Сквозь мостовой камень вверх поползли лианы, опутывая ноги графа, и тому пришлось также отбросить щит, чтобы эффективнее рубить вяжущие путы. А виконт уже приблизился, намереваясь нанести удар своей деревяшкой, пока противник занят. Однако Эрик заметил это и быстро выбросил левую руку вперед, мощный поток стального ветра отбросил Андрэ на площадь, он сильно ударился спиной, а подняться уже не мог — тысячи мелких гвоздей пришпилили его одежду к гранитным камням. Через несколько минут Эрик расправился с лианами и прыгнул к поверженному сопернику. Виконт дернулся навстречу изо всех сил, распарывая камзол и рубашку. Как только он встал, еле держащиеся штаны сползли вниз, демонстрируя постыдную картину. Андрэ инстинктивно опустил руки, закрывая свой срам, и в этот момент у его шеи блеснуло два отточенных лезвия, заключая ее в объятия литеры «Х».