Проклятье Ифленской звезды
Шрифт:
— В дом чеора та Дирвила. — Вздохнула Темери. — Конечно. Едем…
В карете Шеддерик та Хенвил задремал, и Темери всю недолгую дорогу разрывалась между желанием немедленно его разбудить и мыслью о том, что сама она всё-таки успела немного отдохнуть за эти дни. А он по привычке продолжает делать вид, что он железный, и ему сон не нужен.
Впрочем, когда карета остановилась, он проснулся сам. Потёр переносицу, невнятно извинился.
Нянюшка Эзальта качала головой каждый раз, когда Темершана сбивалась
Темери не танцевала лет десять и в первый раз вовсе чувствовала себя глупо. Казалась себе неуклюжей и неловкой. Платье, которое на ифленский манер наглухо закрывало плечи, руки и шею, мешало двигаться, а подол казался слишком длинным.
Вообще-то традиции империи не заставляли Темери танцевать с наместником Кинриком в первый же день знакомства — но знать азы ей было нужно. Так что Темери сама, на следующий день после встречи с хозяином Каннегом, попросила чеору Эзальту показать ей несколько движений.
Нянюшка не подала виду, но, кажется, даже обрадовалась этой просьбе, потому что учить Валетри было для неё испытанием терпения.
Мелодию наигрывал пожилой музыкант на большом чёрном рояле, Валетри исподтишка кривлялась перед зеркалом, Темери осторожно отрабатывала шаги, иногда пользуясь помощью наставницы, как вдруг двери в музыкальный зал распахнулись. Быстро вошла встревоженная хозяйка дома, чеора Алистери та Дирвил. По её лицу Темери сразу поняла — что-то случилось.
Утром Темери завтракала одна. Вернулись они с чеором та Хенвилом поздно, да ещё и заснуть долго не могла. Так что встала, когда на улице царил день.
Весь день никто из хозяев, кроме маленькой пиратской принцессы Вальты, ей не встретился, и теперь она была уверена, что увидит благородного чеора и его жену разве только за ужином.
И это было хорошо. Каждая короткая встреча с Дирвилом надолго выбивала её из равновесия.
И вот — чеора Алистери. Застыла у входа.
Поймала взгляд Темери и тихо попросила:
— Чеора та Сиверс… мне нужно с вами поговорить. Это очень важно. Прошу вас!
Темери поблагодарила нянюшку Эзальту за урок и поспешила следом за чеорой.
Опасения оправдались.
Бледная Алистери привела её в одну из давно пустующих гостиных, плотно закрыла дверь. Несколько раз пробежала по комнате, как будто что-то проверяя, но на самом деле просто пытаясь успокоиться. Её беспокойство передалось и Темершане. Впрочем, если бы случилось что-то в крепости или, например, с чеором та Хенвилом, вряд ли это заставило бы хозяйку так волноваться.
Темери ждала — просто не знала, что сказать.
Наконец Алистери немного успокоилась. Остановилась у окна, за которым тёплое солнце потихоньку топило остатки вчерашнего снега, превращая его в грязь и воду. Спросила:
— Кто
Темери подошла к тому же окну, но остановилась на некотором расстоянии от хозяйки. Понимала, что ближе к ней подходить не стоит. Что-то случилось в её семье. Вероятно, что-то сказал… или сделал… её муж, такое, за что ответ она решила спросить с Темершаны.
— Нас представили. Я не лгу — моё имя Темершана та Сиверс. Я — невеста наместника Кинрика, вероятно, это вам известно. Да, есть кое-что еще. Но я обещала Шеддерику та Хенвилу… и вашему мужу — тоже… что не буду рассказывать большего никому — просто потому что так будет безопасней и для меня, и для вас.
— Сегодня он сказал, что мы должны уехать. Что вы — нам не друг. Но он ещё сказал, что даже если вы его простите, Шеддерик не простит никогда.
— Благородный чеор хочет, чтобы вы уехали?
— Я и Валетри. Он уже приказал паковать вещи, но я не могу… он изменился. Я знаю его шесть лет, я видела его всяким, злым, больным, пьяным, усталым. Но никогда он не был… никогда не отталкивал меня. И у него никогда не было такого взгляда. Именно поэтому я спрашиваю, кто вы, чеора та Сиверс? Кто вы, и какое вам дело до моей семьи?
— У вас кровь…
Действительно, Алистери в тот момент повернулась к Темершане, и та заметила, как возле левой ноздри у неё скопилась капелька крови. Темери быстро вытащила из рукава платочек и протянула хозяйке.
Та потрогала пальцами лицо и, обнаружив капельку, зажмурилась, да так и стояла несколько мгновений, словно не веря.
Потом медленно взяла платок, промокнула кровь. Нашарила высокий стул под чехлом, села, запрокинула голову.
— Я болею, — сказала тихо. — Наша земля — южнее, в горах, там много цветов и виноград, но врачи сказали, нужен морской воздух. Ланне не стал ждать — мы собрались и переехали в этот дом. И всё было хорошо… так долго всё было хорошо…
Темери хотела сказать, что уезжать ей никуда не надо, и что она поговорит с чеором та Дирвилом. Но почему-то просто села рядом с Алистери и взяла её за руку. Так, как сделал Шеддерик вчера вечером, когда ехали на встречу с хозяином Каннегом и с неизвестностью.
В тот момент ей было жаль всех — и Алистери, и Валетри. Даже чеор та Дирвил вызывал не злость и не страх, а досаду: почему он — совсем другой человек? Почему он вдруг старый товарищ чеора та Хенвила, любящий отец и муж, а вовсе не одно из кровавых чудовищ из её прежних снов? Себя тоже было жаль — но отстранённо. Себя жалеть она устала ещё в лесу.
И именно сейчас она кое-что действительно могла изменить…
Чеора Алистери легонько сжала её пальцы в ответ.
И Темери решилась:
— Не надо никуда уезжать. Только не из-за меня.
— Что он сделал? В чём он себя винит? Темершана, я верю вам, но я верю и своим глазам и чувствам. Я вижу, как ему плохо, и не могу помочь. И ничего не могу изменить…
— Он справится, — улыбнулась Темери, радуясь, что Алистери не видит, какая у неё получилась кривая, болезненная улыбка. — Я это точно знаю. Я же справилась… а я всего лишь женщина, которой некого защищать…