Проклятье или ничейная земля
Шрифт:
Грег быстро догнал Одли, который уже успел переговорить с немолодым мужчиной в монашеской рясе, вызвавшимся их проводить до адера Уве. И вот как получается, что монастырей в Аквилите нет, а монахи есть. И монах какого ордена прячется под скромной серой рясой, поди еще угадай. Может, и каутельянцы тут есть, несмотря на слова Анри, что те предпочли уехать в Ондур. Монахам верить Грег не привык.
Адер Уве оказался мужчиной лет пятидесяти, чуть присыпанный сединой поверх черных волос, мягкий, круглый, улыбчивый, как какая-то сдобная булочка. Слишком приторно сладкий. Серая ряса, святой треугольник
— Грегори Хогг, значится… — Адер Уве вздохнул, пальцем придвигая к себе бумагу и лихо, пером и чернилами, как в темные века, расписываясь на ней. Потом он присыпал песком чернила и зачем-то повторил, складывая руки на довольно объемистом животе:
— Грегори Хогг… И сестра Натали…
Грег тут же уточнил:
— Вы помните этот случай?
— Помню… — добродушно кивнул адер и очень понимающе улыбнулся. — Конечно, помню этот случай. Странный и такой трагичный. Тогда храм пытался вмешаться, но… Но… Но…
В кабинете даже запахло булочками и ванилью — от приторности адера Уве. Грег ждал продолжения, Одли тоже. Вместо этого адер встал и принялся копаться в шкафу светлого дерева, доставая пару тяжелых книг для записей. Одну из них он тут же открыл и придвинул Грегу по столешнице. Тот пробежался по записи: «Грегори Хогг. Аквивация дара второго вьюговея две тысячи девятого года. Запись эфирного эталона пятого вьюговея две тысячи девятого года. Повторная запись десятого вьюговея две тысячи девятого года. Повторный эталон сверен с первым и уничтожен — расхождений и затуханий нет. Повторная запись тринадцатого вьюговея две тысячи девятого года. Повторный эталон сверен с первым и уничтожен — расхождений и затуханий нет». Адер закопался во второй книге, но, видимо, не нашел ничего интересного. Зато продолжил, как ни в чем ни бывало:
— Видимо, боги знали что-то свое, что не дано нам. Мальчик к нам попал с инициацией дара. И сразу же с кожно-язвенной болезнью. Я первый, кто заметил язвы на его теле. Сам он был слишком подавлен происходящим, чтобы что-то понимать. Сестра для него была всем. Мы его долго обследовали, дня на два или три задержали. Даже инквизитора вызвали.
— С чего бы такой интерес? — не понял Грег.
Адер как-то вот притворно, на взгляд Грега, вздохнул:
— С того, что время пропажи сестры было слишком… Специфическое. Самая длинная ночь в году. Ночь, когда проводят темные ритуалы. Да и странно, что Натали, чистое и нежное дитя, так быстро заболела кожно-язвенной болезнью, и брат тут же слег. Так бывает при… — адер бросил на Грега задумчивый взгляд, словно не надеялся, что тот поймет.
— Проклятьях, — спокойно сказал Грег. — И как,
— Увы, нет. Даже инквизитор ничего не нашел. Мы Грегори потом еще много раз вызывали в храм. Дергали почем зря — его слова. Он под конец на нас так люто смотрел, словно мы его раздражали до крайности или жить мешали. — Он поднялся: — что ж, я сейчас принесу его эталон.
Грег встал вслед за ним:
— Я с вами.
Адер Уве на миг растерял свою сладость:
— Простите, зачем?
Грег снова достал свои документы и напомнил:
— Мои полномочия предусматривают проверку оборудования для записи эфирных эталонов и помещения для их хранения.
Адер ключом-артефактом — были видны потоки, связывающие ключ и замок, — открыл дверь в небольшое помещение, где еле уместились у стены, сплошь в росписи охранных рун, простой стол с двумя стульями — все остальное пространство занимала аппаратура для записи: лампы, шестерни, провода, огромные накопители с потенцитовой пылью, цепкие металлические лапки, удерживающие острые алмазные перья для записи.
— Не доверяете? — понятливо улыбнулся адер, включая электрическую лампу под потолком — у неё даже абажура не было.
— Не доверяю, — сознался Грег.
— Это хорошо. Я сам после дела керы Хогг не доверял своим братьям и сестрам. Слишком скользкое дело. Слишком очевидно, что темный ритуал, а доказательств не было. — он приглашающе махнул рукой: — проходите, суперинтендант Эш. Только к аппаратуре не прикасайтесь — на ней мой эфир. Я всегда проверяю аппаратуру во избежание несанкционированных записей эталонов — всегда на аппарате только мой эфир.
Грег вошел в помещение и осмотрелся — от аппарата, особенно от металлических браслетов, застегивающихся на запястьях тех, чей эталон записывали, несло сдобой и ванилью. Странный аромат для эфира, хотя гниль, как у Хогга тоже не вариант. Грег уточнил, пока адер открывал новую дверь, ведущую в хранилище эталонов — она по толщине не уступала дверям банковских хранилищ:
— Ваш эталон тоже тут хранится?
— А как же, — отозвался адер из хранилища. — Думаете, кто-то сделал копию эталона Хогга и затер моим эталоном свои следы?
— А так можно?
Адер, доставая из сейфа тонкую металлическую пластинку не больше детской ладошки, с многочисленными насечками по краям, вздохнул:
— Вариант жизнеспособен, но за пять лет мне так и никого заловить не удалось. Поверьте, я пытался. Да и… Не было следов запретных ритуалов.
— Не было? — Грег стоял в проеме двери и смотрел, как адер снова закрывает сейф и восстанавливает защитные плетения.
— Я проверял записи амулетов — в тот канун, как и во все остальные, всплесков запрещенного эфира не было.
— А полицейские амулеты? Что по ним?
— А вот полицейский амулет… Тогда шло объединение участков. Их укрупнение. Ваш забавный рыжий инспектор его затеял. Тогда он еще был наивный сержант, приглянувшийся нашему лер-мэру. Так вот, амулет затерялся в суматохе укрупнений.
— Не помните, кто руководил участком, в котором…
— Помню, конечно. Тогда еще старший инспектор Арно. Он тогда во вьюговей получил повышение и стал суперинтендантом Речного участка.
Грег прищурился, но адер разбил его надежды: