Проклятье Первородных
Шрифт:
– Я это уже видел… Нет, это не поглощение. Лучше бы разорвали на части. Лучше бы пожирали или выпивали кровь… Святый Боже… Сохрани и помилуй… Защити от всякого зла… – Клеон явно на грани, бормотание становится все труднее разобрать… – Разве можно представить такое? За что?
Доктор Монморанси задает вопрос не как психиатр. Долгое время она внимательно вслушивается в речь Клеона и понимает, что придется отказаться от теории «кодирования» травмирующих событий в образы. Ни один мозг в мире, даже такой сильный, как у Клеона, не способен придумать подобные картины.
Монморанси
– Что делают черные фигуры? Что лежит на черном кубе, Клеон? Ты говоришь о насилии? Ты видел, как совершалось насилие над кем-то?
– Насилие… какое просто слово…, – сдавленный смех. – Господи, да лучше бы это было изнасилование… даже самое жестокое, но человеческое.
– Белых тел почти не видно, опутаны скользкой густой слизью… Черная мерзость проникает внутрь и заполняет все… – Клеон шепчет, срываясь на плач. – Где же Бог? Если он есть, почему допустил такое? Чужеродное. Против человеческого естества… Да что же это такое? Отползают, медленно отползают от базальтового куба. Я не хочу видеть. Почему я все это увидел?
Доктор Монморанси не успевает пошевелиться, хотя давно должна была встать и отключить аппарат. Состояние Клеона критическое.
– Облако… Приближается… Нет, это не облако… Одна сущность… Самая могущественная… – Клеон говорит с трудом выдыхая после каждого слова, словно не может вдохнуть. – Тысячи вытянутых маслянистых пузырьков. Беспредельная воля и концентрация. Распадается и собирается обратно.
– ANAS ENERON! – Доктор никак не ожидала, что снова услышит мерзкий хрипящий шелест, царапающий мозг сильнее самых острых ножей.
Подсознательно она бросает взгляд на монитор, понимая, что после неизвестного шепчущего звука электрические импульсы, исходящие от аппарата, с огромной силой оказывают посылаются обратно. Мозг, способный оказывать такого уровня воздействие, должен быть без преувеличения могущественным.
– Anas Eneron. Erksomay ara melas Eneron, – едва различимый шелест в процессе восприятия человеческим мозгом трансформируется в удары молота.
Тело Клеона резко выгибается над кушеткой, дыхание останавливается. Нельзя сказать, какой пульс, потому что, как и в прошлый раз в движении выдергиваются все датчики и аппарат прекращает работу.
Доктор Монморанси убеждала себя, что на прошлом сеансе в результате эмоционального вовлечения на фоне тяжелого рассказа пациента ей просто показалось. Не могла она принять тот факт, что действительно слышала лающие и скрипящие одновременно звуки. Звуки, от которых разрывало сознание.
Второй раз показаться не могло в силу законов статистики. Доктор вынуждена признать, что и в прошлый раз не остановила сеанс только потому, что не могла пошевелиться. Хотя должна была остановить.
Тело Клеона продолжает неестественно выгибаться, голова откидывается все больше назад и в какой-то момент кажется, что позвоночник просто сломается. Монморанси прекрасно понимает, что должна что-то сделать. Но не может двинуться с места. Хриплый шепот оказывает парализующее
– Anas Eneron. Melas Eneron. Klazo Erxomay pros Anas, – снова появляется ощущение, что говорящий (шепчущий, лающий?) использует совсем другой язык, слишком древний для современного человечества.
Мозг в силу функции адаптации пытается найти ближайший аналог для передачи чужеродного звучания при помощи известного языка.
Тело Клеона с неестественно выгнутой назад спиной поднимается все выше над кушеткой. Монморанси понимает, что должна осуществить какие-то действия. Пациенту явно угрожает опасность, и нужно остановить прием.
Сеанс. Вот меньше всего теперь это напоминает сеанс гипнотерапии.
Занятая попытками выйти из странного парализующего состояния доктор снова не обратила внимание на титановый луч, который на мгновение осветил всю комнату. Солнечный луч попал в комнату, что такого?
Кто в такой ситуации обратит внимание на свет из окна?
Ни доктор, ни Клеон, конечно, не слышали очень тихое звучание: «Arcanum Agnitio!», которое пронеслось по комнате металлическим отзвуком. Словно тысячи колокольчиков ударились друг от друга одновременно.
Никто не слышал, кроме того, кто должен был услышать.
И если от лающего хрипа хотелось умереть, чтобы только прекратить разрывающую боль, то от очень тихого переливающегося тихим звоном голоса возникало непреодолимое желание жить и наслаждаться самим существованием.
И все прекращается в одно мгновение. Тело Клеона самостоятельно опускается на кушетку также быстро, как и в прошлый раз.
Клеон садится, и смотрит на доктора посветлевшими глазами:
– Вы знаете, доктор, я чувствую себя намного лучше. Я теперь спокойно сплю. Ваши сеансы реально помогают.
– Я очень рада, что наблюдается прогресс, – доктор тщательно подбирает каждое слово. Не только в силу профессиональной привычки. На самом деле она и правда не знает, как себя вести и что говорить в подобных случаях.
– Скорее всего, меня скоро выпишут из больницы, – Клеон довольно веселый и как будто посвежевший встает с кушетки. – Спасибо за то, что попробовали этот новый аппарат. Как будто заново родился!
– Ну за это не забудь поблагодарить своего младшего брата, Павла, – доктор чувствует себя более уверенно, когда разговор переходит к обыденным темам. – Даже у лучших университетов нет таких денег, чтобы проводить испытание замедления бета-ритмов головного мозга.
– Младшенький… Да он такой… Обязательно поблагодарю, – Клеон произносит прозвище младшего брата с такой теплотой, что Монморанси еще раз убеждается в очень близких отношениях между братьями.
– Клеон, ты без гипноза что-нибудь помнишь из своих поездок? – Она должна была задать этот вопрос.
– Не все. Я помню, конечно, детали поездок, людей, отели, ну все остальное. Только до определенного момента. Потом ничего. – Клеон говорит спокойно. – Поверьте мне, я все уже перепробовал. Я пытался вспомнить, никаких результатов. Поэтому, скорее всего, я здесь и нахожусь.