Проклятье, с*ка! 1
Шрифт:
Глава 16
Словно что-то толкнуло меня в плечо. Какое-то внутреннее чувство. Запоздалое чувство! Я уже упускал что-то важное и катастрофически куда-то опаздывал. Сердце гулко бухало и торопливо стучало в груди, накачиваемое адреналином по самое не могу. Я ещё не понял что, но уже точно знал — происходило… произошло что-то очень херовое!
За всё то время, что я приучался избегать неприятности и старался не попадать в них — я научился чувствовать приближение беды своей задницей.
Вскакивать с кровати и куда-то бежать я не спешил, хотя, может, и нужно было. Просто открыл глаза и таращился в темноту над головой, прислушиваясь к тихому храпу парней. Маленькая дежурная лампа над входной дверью, ещё одна точно такая над дверью в душевую — вот и всё освещение.
Вроде всё тихо… Почему тогда я проснулся? Что не давало мне спать? Может, дурной сон? Какого хера сердце бьётся так громко? И сколько я проспал? Одни вопросы. Судя по ощущением, проспал я полчаса или час — не больше.
Тихий писк или какой-то скрип со стороны душевой заставил меня вздрогнуть. Я пробежался по комнате взглядом и насчитал четыре пустых койки. Одна Олькина, а три других… Сука! Сука!
Соскользнул с кровати, натянул штаны, проверил на автомате карман, нащупал нож в чехле и, не став обуваться, шлёпая босыми ногами по холодному полу, двинулся к подсвеченной двери. Мне это всё не нравилось, а холодок, пробегавший по хребту, заставлял нервничать ещё сильнее.
Одна дверь в тёмный предбанник, вторая уже из него. Яркий свет резанул по глазам, а клубы молочного пара ударили в лицо. Я растерянно замер на пороге, пытаясь вычленить звуки. Шум воды почти не заглушал тихие мужские голоса и какой-то обречённый женский стон. Хлюпанье, рычание, шлепки, суетливое сопение. Сколько здесь звуков, оказывается.
Несколько шагов прямо по раздевалке, поворот налево, а затем направо. Большая комната с душевыми лейками на белых стенах и четыре человека ровно посередине. Трое обнажённый парней стояли спиной ко мне — загорелые, подтянутые, с крепкими ягодичными мышцами. И одна сломленная девчонка на коленях перед ними.
Сука! Так больно мне ещё никогда не было! Зубы скрипнули до хруста, кулаки сами собой сжались до судороги в костяшках. СУКА! Олька равнодушно скользнула взглядом по моему лицу, словно не узнала или будто ей было всё равно, и потупила глаза в пол. Лицо разбито, губы в крови. Сгустки крови и зубы на белом полу. Жестко! Это чтобы не кусалась?
Детки богатых родителей… Не боятся, что им что-то будет за это, родители откупят? Или они хотели обставить всё это как несчастный случай — неловкая девчонка упала в душе, расквасила себе лицо и… и может, даже умерла. Твари!
— Ещё кусаться будешь, сука? — довольный голос Алика, старшего из этой тройки. — Ну что, парни? Я её приструнил. Будете пробовать?
— Да ну нахер! — фыркнул приземистый крепыш Эдик. — Она мне все руки расцарапала.
— А мне чуть причиндалы не откусила, — отказался от предложения Митрофан.
— Ну, теперь то не откусит! — самодовольно
— Пора! — согласился Эдик. — Но я первым не пойду — дикая она какая-то. Ты в глаза её глянь. Конченная! Может, ну её на хер?
— Ни хера! Я хочу довести дело до конца! — Алик упрямо мотнул головой. — Она у меня столько крови попила, ещё и сиськами своими вертит постоянно перед нами! Сама ведь хотела!
— Вот и доводи. Твоя идея — тебе и лавры первопроходца! А мы поддержим. Да, Мить?
— Ага! — довольно подтвердил Митрофан. — А потом уже поучаствуем, когда она посговорчивее после тебя станет.
— Как хотите! — Алик довольно хмыкнул, сделал шаг вперёд и словно почувствовал мой обжигающий взгляд в спину, обернулся. — О! Климов! Тебя мы не приглашали. Тебе ведь проблемы не нужны? Сделай вид, что ничего не видел и пошло вон отсюда!
Действительно… Пошло оно всё!
Я небрежно накинул на троицу Проклятье неловкости и неудачи, достал нож из чехла, взяв за рукоятку так, чтобы лезвие пряталось за запястьем, и пошёл навстречу проблемам.
— Эй! Ты… — больше Эдик ничего сказать не успел, забулькав кровавыми пузырями и упав на пол, зажимая рану.
Я резанул его по горлу, сделал обманчивый выпад в сторону, поднырнув под удар Митрофана, дважды крест на крест полоснул того по груди, оставив две глубокие кровоточащие раны, и пяткой приложил в живот, откинув парня на несколько шагов назад.
Митя тихо заскулил, как побитая дворовая псина, упал на кафельный пол и, оставляя на белой плитке кровавые отпечатки ладоней, пополз к стене. Минус два.
Алик. Всегда считал его самым опасным. Он занял второе место в том соревновании при поступлении, проиграв лишь нашему Ярославу. Парень хмыкнул, сделал одно ложное движение, второе, резко крутанулся вокруг себя и каким-то чудом попал по моей руке, на мгновение потерявшей чувствительность. Нож отлетел в сторону, но подбирать его уже не было времени.
Алик кинулся ко мне, снова обманул, нанеся болезненный удар в грудь, сделал подсечку, повалил в партер и принялся душить, умудрившись дважды стукнуть меня своим лбом в переносицу. На мгновение я потерял ориентацию из-за посыпавшихся искр перед глазами, а потом из-за недостатка кислорода в глазах стало темнеть. Сука! Сдыхать ещё рано.
Я пытался нащупать лицо гада, и он дважды отбрасывал мои руки, не переставая душить. Сука! Крепкий какой. Ещё одна отчаянная попытка — я цепко хватаю его за скулы и впиваюсь большими пальцами в глазницы, вдавливая его зрачки вовнутрь. Не до красивых приемов сейчас.
Ногами обхватываю его за пояс в замок и прижимаю к себе, не выпуская и не давая сбежать. Давление на моей шее ослабевает, но вместо этого я получаю несколько тяжёлых и отчаянных ударов кулаками по голове. Всё в полной тишине, нарушаемой лишь звуками борьбы и сопением — никто из нас не горит желанием привлекать сюда лишние глаза и уши. Ещё чуть-чуть…