Проклятие Аримана - Ученик
Шрифт:
Через несколько секунд далеко впереди забрезжило несколько желтоватых мерцающих точек. Они медленно разгорались и одновременно тьма, окружавшая нас, медленно истаивая, превращалась в полумрак. Мои глаза привыкли, и я увидел, что стою рядом со своим спутником посередине огромного зала, напоминающего крытый олимпийский стадион. Зал был совершенно пуст, кроме того места, откуда исходило желтое мерцание. Там на высоком помосте полукругом выстроились семь высоких прямых кресел, среднее из которых было значительно выше остальных. Разгоревшиеся огни повисли в воздухе возле каждого из кресел,
И вдруг рядом со мной раздался тихий шепот:
– Кто пришел?..
Вопрос, казалось, был обращен в никуда. Я не успел сообразить, что отвечать и нужно ли вообще отвечать, как услышал рядом негромкий, но твердый голос Антипа:
– Пришел Илья Милин, житель этого лира, двадцати шести лет, в котором, проснулся дар.
– Зачем пришел?..– произнес тот же шепот.
– Он пришел в поисках учителя, - тем же ровным, негромким голосом ответил мой спутник.
– С кем пришел?..– шепот звучал тускло без интонаций, но в нем чувствовались сила и угроза.
– С посвященным магом общей магии, - немедленно ответил Антип, и я с уважением покосился на него. Его высокая фигура слегка светилась в полумраке неярким зеленоватым сиянием.
– Как пришел?..
– Путем Железа, Огня и Книги.
В зале повисло напряженное молчание, а потом шепот повторил:
– Как пришел?..– и мне показалось, что в бесстрастном, бестелесном дуновении послышались человеческая заинтересованность и удивление.
Но голос Антипа прозвучал по-прежнему негромко и сухо:
– Путем Железа, Огня и Книги.
– С чем пришел?..– продолжился странный допрос.
– С открытой душой и чистыми руками.
– Пусть говорит., .
При этих словах мне в лицо пахнуло холодом и сыростью. Я не знал, что говорить, но понимал, что молчать нельзя. И слова сами начали падать с моего языка.
– Я пришел просить дать мне в учителя посвященного мага общей магии, которого я знаю под именем деда Антипа, чтобы он помог мне понять и принять мой дар.
– Что может твой дар?..– теперь шепот явно обращался ко мне.
– Не знаю...– а что еще я мог ответить?
– Куда смотрит твой дар?..
– Не знаю, - снова повторил я.
– Во что верит твой дар?..
– Не знаю, - в третий раз произнес я. И мне стало стыдно. Я понял, что последние три вопроса и были заданы с одной целью - чтобы я понял, что ничего не знаю.
– Ты готов по своей воле принять посвящение?..
Вот по-настоящему дельный вопрос, с неожиданной яростью подумал я. Зачем бы еще я стал тащиться такую даль?
– Готов!– громко раскатился мой ответ.
– Стань на одно колено и подними левую руку ладонью к нам.
Я опустился на одно колено и почувствовал под ним мягкую упругость ковра. Затем поднял ладонь кверху, и она утонула в сгустившемся мраке.
– Посвящаю тебя...– над крайним правым креслом взметнулась кверху рука.
– ...Илья Милин...– над крайним левым креслом медленно, словно неохотно, также поднялась рука.
– ...Открывший
– ...И пришедший сюда...– слева также поднялась еще одна рука.
– ...В поисках учителя...– справа поднялась третья рука.
– ...Способного просветить твой дар...– вверх поднялась шестая рука.
– ...В ученики чародея!
Шепот смолк, и над центральным креслом также показалась поднятая рука.
В зале тишина. И густой полумрак, только чёрные свечи поднятых рук.
Молчание длилось. Все происходящее начало терять свою мистическую серьезность. Я вдруг почувствовал себя главной фигурой какого-то дурацкого розыгрыша.
И в это мгновение из мерцавших за креслами огоньков к поднятым ладоням потянулись тонкие, словно спицы, ослепительные жгуты света. Отразившись от черных зеркал ладоней, они сошлись над центральным креслом, и оттуда, с высоко поднятой руки, во мрак зала ударил тугой переливающийся лазерный луч. Не растеряв ни одного кванта света, он пронзил разделяющее нас темное пространство и коснулся моей поднятой ладони. Казалось, семь раскаленных игл вонзились в незащищенную кожу руки, пробивая ее и растекаясь по всему телу огненными ручейками.
Я до крови закусил губу, чтобы не закричать, из моих глаз сами собой покатились слезы, но я не опустил руки, продолжая ловит!! онемевшей ладонью яркий переливающийся свет. И только когда луч, дрогнув, погас, я уронил ладонь и, покачнувшись, рухнул боком в густой, бархатистый ворс ковра.
И мрак опустился надо мной...
Когда я открыл глаза, я увидел, что лежу в своей постели, в ногах у меня, на краю кровати, сидит Егорыч и болтает своими коротенькими ножками. Ридом с моей головой на подушке разлегся, тихо мурлыкая, Ванька. В окно светило раннее утреннее солнце. В комнате царила умиротворенная отдохнувшая тишина. Только слабая пульсирующая боль в крепко сжатом, левом кулаке напоминала о том, что произошло ночью. Я поднял руку и обнаружил, что сжатый кулак замотан чистой белой тряпицей.
– Во, уже проснулся...– тихо заворчал домовой, спрыгивая на пол и топая ко мне.
Я размотал тряпочку и с трудом разжал кулак. На розовой коже ладони, перечеркнутой линиями моей судьбы, ярко пылали семь зеленых точек, располагаясь в форме ковша Большой Медведицы. Я тупо глядел на свою ладонь, пока эти звездочки не начали тускнеть и наконец совершенно не исчезли. Хотя я знал, что они не исчезли. Я знал, что достаточно крепко сжать кулак и резко его разжать, и они снова на несколько секунд засияют своим магическим светом. Теперь это мой знак - знак Ученика.
Я посмотрел на Егорыча и прошептал:
– Слушай, будь другом, принеси телефон, я так не хочу вставать.
– Вот и не вставай... вот и не вставай...– засуетился домовой, шмыгнул за дверь, тут же появился с аппаратом и принялся, пыхтя, вставлять телефонную будку в дополнительную розетку возле кровати. Я набрал номер и почти сразу услышал ее взволнованный голос:
– Да?..
– Это я...
– Это ты!..– и облегченно: - Все нормально?..
– Нет, все ненормально...