Проклятие чёрного единорога. Часть II

Преображенская Евгения

– Вы правы, – согласился Рыжуля, задумчиво почёсывая шерсть на груди. – Хотя мы с Вами из разных семейств и относительно всеядны, но всё же остро нуждаемся в пище животного происхождения. В рыбе или…

– …Что ж, было приятно познакомиться, Рыжуля, – заторопилась Дженна, – но, пожалуй, мне пора.

– Жаль, что Вы так скоро нас покидаете, – сверкнул плотоядной улыбкой Рыжуля.

– О, обещаю как-нибудь ещё заглянуть к Вам в гости, – ответила ему наёмница не менее дружелюбным тоном.

 Медведь сделал шаг вперёд и то ли желал поклониться на прощание,

то ли… Раздумывать над его манерами Дженна не собиралась. Невзирая на ужас, который наводила на неё зеркальная гладь озера, она попятилась и с шумом ухнула в воду.

3 Свободные королевства

Коршун– коршунок, высоко летит,

Коршун– коршунок, далеко глядит:

Через три поля видит травушку,

Через три моря – реченьку,

Через три леса – девоньку.

Детская считалочка

Высокий вибрирующий крик распугал птиц. Перебирая по воде чёрными лапами, лебеди оторвались от поверхности озера и взмыли в небо. Лучи солнца последний раз сверкнули на их белоснежном оперении. Дневное светило готовилось слиться с линией горизонта.

На закате недоступные взору обычных людей реки и ручьи витали, омывающие мир животворящими водами, были заметны особенно хорошо. Подобно золотым нитям они пронизывали леса, поля, горы и все живые существа от мала до велика. И именно в это время, на склоне дня, можно было отчетливо увидеть, в ком из тварей земных нити витали стали особенно хрупкими.

Выбрав самую слабую птицу, коршун спикировал. Хищник и его жертва столкнулись, переплелись. Кружась в смертельном танце, они рухнули вниз. Чёрные когти вонзились в тонкую шею, пух и перья взлетели в воздух, словно снежинки. Лебедь ударился о камни, последний раз вскрикнул, изогнулся и затих.

Из всех летающих птиц лебеди были самой лёгкой и сытной добычей. Их сладкое нежное мясо надолго утолило его голод.

* * *

Чувства возвращались к ней не сразу – по очереди, одно вслед за другим.

Первым пришло осязание. Дженна ощупала себя и пространство вокруг. Под ладонями она ощутила холодный, местами покрытый льдом мох, шишки и прикосновения молодых ёлочек.

Затем рассеялась слепота, и девушка смогла оглядеться. Яблони пропали, а вместо них высились ели, перемежающиеся с древообразными скалистыми выступами. Словно замшелые колонны древнего храма, живые и каменные деревья поднимались вверх по склону горы, у подножия которой оказалась девушка.

Хотя сада больше не было, в воздухе то тут, то там мелькали огоньки призрачных планктосов. Озорным хороводом они танцевали вокруг Дженны, забирались в бутоны подснежников и прыгали вдоль тающих сугробов.

Снег, подснежники и каменные «деревья» – где же она?

Взглянув на гордый пик горы, сияющий над лесом

ослепительной белизной, Дженна вспомнила поговорку сумеречных лис: «Ты будешь там, где нужна».

На короткое мгновение наёмница усомнилась в том, что ей удалось выбраться в прежний мир. Но остатки сомнений быстро рассеялись, когда к Дженне вернулись слух и обоняние. Позади себя, ниже по склону горы, она услышала грубые мужские голоса и конское ржание. Оттуда же доносился резкий запах сыра, чеснока и забродившего мёда.

Дженна обернулась, и её глазам предстала странная картина. Вокруг опрокинутой на бок повозки толпились лошадки. Сами же всадники – их было четверо – вместо того чтобы вернуть повозку в нормальное положение, увлечённо исследовали её содержимое.

Одеты мужчины были так, словно бы поделили на всех пару рыцарских доспехов. Кто-то забрал себе кольчугу, кто-то – сапоги и кирасу, а кто-то – наручи и оплечья. Новенькие и заботливо начищенные металлические пластины поблескивали поверх изношенной и грязной рванины.

Судя по разговорам и манерам, это были вовсе не внезапно обедневшие рыцари, а самые обыкновенные разбойники, которым повезло встретить богатых господ, отягощённых добрыми латами.

Дженна тихонько, чтобы не привлекать внимания, поднялась на ноги. Однако это движение было замечено.

– Эй, братцы, гляньте-ка! Там, во фьялках, – указывая пальцем на девушку, проговорил одетый в кирасу бандит, долговязый и патлатый. – Клянусь Матерьми, токмо прозрачная была! Никак фея?

– Фея… – согласилась девушка, припомнив, что стараниями Ауки у неё на голове царит беспорядок из волос и трав, да и платье её – совсем не по нынешней погоде. – Только это не фиалки… – добавила она, глянув на первоцветы.

– Ой, то-ощая, – жалостливо скривился другой разбойник.

– Конечно, рыло ты тупое, феи ж не мясом, а всё росой, да цветиками питаются, – объяснил третий, одетый в кольчугу и вооружённый саблей.

Изящное оружие в украшенных самоцветами ножнах не лучшим образом сочеталось с его рябой мордой. Но, судя по важному тону, среди товарищей он был самым главным, а значит, и достойным лучшего оружия.

– Не мясом, – удручённо вздохнула Дженна.

Она осторожно попятилась, одновременно внимательно прислушиваясь к голосам бандитов и изучая их оружие.

У «рыцарей» не имелось ни щитов, ни луков. Их небритые лица украшали красноречивые следы недавней потасовки. Мелодии витали разбойников была простой и бесхитростной. Аниомой – болезнью души – здесь и не пахло. Чем бы ни занимались эти милые люди и какие бы намерения они не имели в отношении Дженны, с точки зрения сумеречных лис они были невинными душами. Убивать же невинных запрещал Закон…

Дженна вздрогнула, вспомнив Нороэш и сотни погубленных душ. Она больше не имела права на ошибку! Нужно было бежать! Благо местность пересекало множество сумеречных путей. Древообразные камни создавали насыщенные тени, словно были специально здесь воздвигнуты для выхода на тропы. И всё же что-то в них смущало Дженну.