Проклятие демона
Шрифт:
Джилсепони ни за что не узнала бы лежащего, если бы вокруг не повторяли его имя. Когда она в последний раз видела Фрэнсиса, это был сильный, крепкий, чуть грузноватый человек с чисто выбритым лицом и коротко подстриженными волосами. Сейчас перед ней лежал настоящий бродяга! Длинные, спутанные волосы, такая же длинная, густая борода и совершенно высохшее тело.
Джилсепони подошла к нему, опустилась на колени и взяла его руку в свою.
Фрэнсис долго глядел на нее, но, похоже, так и не
— Здравствуй, брат Фрэнсис, — прошептала она. — Я слышала о твоем поступке, о твоем мужестве и сострадании к больным.
Фрэнсис продолжал отрешенно смотреть на нее, затем на его лице появилась улыбка.
— Джилсепони? — спросил он.
Она кивнула и потянулась за камнем души, хотя и сомневалась, удастся ли ей войти в тело Фрэнсиса.
Улыбка больного разом погасла.
— Ты можешь меня простить? — спросил он.
При каждом слове из его груди вырывался хрип.
Джилсепони удивленно и непонимающего взглянула на него.
— Твой брат, — произнес Фрэнсис. — Греди Чиличанк… Это я…
Джилсепони наклонилась ближе, стараясь не хмуриться.
— Я убил его, — признался Фрэнсис. — По пути из Палмариса. Это был несчастный случай… Я не хотел…
Джилсепони приложила палец к его губам, не давая ему договорить. Событие было слишком давним, а ненависть — слишком неуместной сейчас.
— Прости меня, — снова произнес Фрэнсис. — Мы все тогда ошибались и делали страшные вещи.
— А теперь ты знаешь истину? — спросила Джилсепони.
Фрэнсис вновь улыбнулся, а потом вздрогнул и закрыл глаза. Джилсепони опять потянулась к камню души, но Фрэнсис, словно прочитав ее мысли, задержал ее руку.
— Я ухожу без страха, — прошептал он, и Джилсепони показалось, что эти слова он произнес больше для себя, чем для нее.
— Я не боюсь суда, — добавил он, не открывая глаз.
Это были последние слова брата Фрэнсиса Деллакорта, монаха из Санта-Мир-Абель.
Джилсепони даже и предположить не могла, что смерть Фрэнсиса так больно ударит по ней. Прежде она не испытывала никаких дружеских чувств к этому человеку. Одно время он был в числе ее злейших врагов. И даже потом, когда после падения Маркворта они оба оказались в Сент-Прешес и Фрэнсис объявил, что она должна стать матерью-настоятельницей церкви Абеля, Джилсепони относилась к нему довольно неприязненно.
И вот он только что тихо и, как ей показалось, радостно скончался на ее глазах. К своему удивлению, Джилсепони стало очень тяжело, оттого что Фрэнсис умер.
Джилсепони осторожно сняла мертвую руку со своего плеча и переложила ему на грудь. Потом медленно встала и огляделась. Собравшиеся во главе с одноглазой женщиной плакали, глядя на тело брата Фрэнсиса. Джилсепони повернулась в сторону мрачно высившихся стен Санта-Мир-Абель.
Там в цепях держали Смотрителя. Там нашли мучительную смерть ее приемные родители.
Она глубоко вздохнула, напомнив себе, для чего она здесь, потом заставила себя взглянуть туда, где на стене стояло несколько фигур в сутанах. Взяв Дейнси за руку, Джилсепони пошла к монастырю.
— Фрэнсис умер? — спросил сверху чей-то резкий, незнакомый ей голос.
— Да, умер, — ответила Джилсепони.
Она услышала, как спросивший презрительно рассмеялся.
— Они невзлюбили его за то, что он оказался у нас, — послышалось у нее за спиной.
Джилсепони обернулась и увидела одноглазую женщину. Над телом Фрэнсиса уже хлопотали больные, бережно оборачивая его в простыню.
— Фрэнсиса изгнали из монастыря, когда он заболел? — спросила Джилсепони.
Женщина покачала головой.
— Он пришел к нам сам, когда был еще совсем здоров. И как мог помогал им всем, — ответила она, махнув рукой в сторону толпы больных. — Всем. Прежде чем заболеть, он сумел одного, а может, двоих вылечить от чумы. Да, хороший человек был брат Фрэнсис. Святой, попомни мои слова! Этим, что выстроились на стене, даже невдомек.
Женщина с силой плюнула под ноги.
— А-а, что они вообще знают, жалкие трусы? Сами носа не высовывают наружу и грозят убить каждого из нас, если мы только сунемся за их цветочную загородку.
Брат Фрэнсис… святой. Джилсепони смотрела, как уносят его тело. В ее мозгу никак не укладывались слова одноглазой женщины. Но еще сильнее на разум Джилсепони давили последние слова самого Фрэнсиса, его убежденность, что он не боится суда. Может, Фрэнсис действительно нашел свет и истину? Была ли его умиротворенность в минуту смерти настоящей, а не кажущейся? Может, он почувствовал, что уже искупил свой грех, и потому более не страшился Божьего суда?
Джилсепони вновь посмотрела на стену. Монахов стало больше. Несомненно, многим хотелось увидеть последнее путешествие их бывшего собрата.
— Мне необходимо поговорить с отцом-настоятелем, — крикнула им Джилсепони.
— Тебя никто не пустит внутрь, — услышала она тот же резкий и высокомерный голос.
Джилсепони взглянула на массивные монастырские ворота, и ее рука инстинктивно потянулась мешочку с самоцветами, висевшему у нее на поясе.
— Если бы я захотела, обошлась и без ваших разрешений, — пробормотала она сквозь зубы.
Она еще раз посмотрела на высокомерного монаха и только сейчас заметила, что левый рукав его сутаны заткнут за пояс.