Проклятие демона
Шрифт:
Фрэнсис торопливо одернул на себе сутану, нащупывая карман. Вскоре его ладонь уже сжимала графит, а сам он собирал силу камня для удара. Гоблины метнули копья — Фрэнсис услышал крики монахов. И тогда он высвободил рукотворную молнию, удар которой уложил нескольких гоблинов наповал и оглушил остальных.
Монахи бросились на врагов. Вновь завязался рукопашный бой. Низкорослым, тщедушным гоблинам было не устоять против силы и умения людей.
Фрэнсис двинулся на помощь собратьям, но почувствовал, что у него подкашиваются ноги. Он просунул руку под одежду и ощупал рану на груди. Когда он вытащил руку, она вся
Но вместо этого магистр услышал, как брат Джулиус позвал его по имени. Затем его окружили монахи.
Фрэнсис вытащил графит и передал камень Джулиусу.
— Арбалеты, — сумел прошептать он.
Уцелевшие гоблины вновь двинулись на монахов, однако их копья были встречены еще одним ударом молнии и залпом смертоносных арбалетных стрел. Сражение закончилось; оставшиеся в живых гоблины поспешно скрылись в ночном лесу.
— Сколько? — вскоре после конца битвы спросил у Джулиуса Фрэнсис.
— Отдыхайте, магистр, — ответил Джулиус. — Благодаря повязке и магии к утру вам станет лучше.
— Я спрашиваю сколько? — потребовал ответа Фрэнсис.
— Мы уложили почти сорок гоблинов, — ответил Джулиус. — Кого не насмерть, тех добьем. Остальные беспорядочно бежали. Уверен, у них отпала охота к набегам на Давон Диннишир.
Фрэнсис схватил Джулиуса за фалды сутаны и заставил монаха нагнуться так, что их лица почти соприкоснулись.
— Сколько? — прорычал Фрэнсис.
— Шестеро, — нехотя ответил брат Джулиус. — Шестеро убитых и несколько раненых. Им требуется немедленная помощь.
Какое-то время Фрэнсис продолжал держаться за сутану Джулиуса, потом разжал руки и опустился на землю. Шестеро братьев погибли в битве, которой могло и не быть. У магистра Фрэнсиса перехватило дыхание.
Он не помнил, сколько пролежал на земле. Может, час, а может, два. Сознание то покидало его, то снова возвращалось. Вокруг него хлопотали монахи, накладывая повязку и врачуя рану с помощью магических камней. Когда магистр окончательно пришел в сознание, он узнал, что еще один из раненых монахов умер.
Погибло более трети сопровождавших его братьев.
Фрэнсиса мало утешала мысль о том, что число убитых гоблинов было намного больше. Некоторое утешение приносило сознание исполненного долга. Они уберегли Давон Диннишир от новых нападений и, по сути, уничтожили засевшего здесь врага. Фрэнсис медленно обошел устроенную монахами стоянку и осмотрел раненых. И хотя никто не выказывал ему своего гнева, магистр понимал: многие братья сомневаются в правильности его решения дать бой гоблинам. Фрэнсис догадывался, что эти сомнения будут высказаны в полный голос, когда монахи вернутся в Санта-Мир-Абель.
— Готовьтесь в путь. Погибших братьев мы возьмем с собой, — распорядился Фрэнсис.
— Теперь прямо в Санта-Мир-Абель? — с долей сарказма спросил брат Джулиус.
Фрэнсис пристально поглядел на него и кивнул.
— Вы осмотрели убитых гоблинов?
— Рассчитываете обнаружить у них сокровища? — насмешливо спросил Джулиус. — Да у этих тварей такие ветхие и рваные башмаки, что сами сваливаются с ног.
— Я хочу знать, почему они здесь очутились, — объяснил свой вопрос Фрэнсис.
— Потому что не могут уйти отсюда, — довольно громко и резко
Фрэнсис изучающе глядел на молодого монаха. То ли Джулиус открыто осуждает принятое решение сражаться с гоблинами, то ли на него так действует гибель собратьев. Магистр не мог с уверенностью назвать причину. Сейчас это не имело значения. Фрэнсис понимал, что враги внутри церкви не преминут использовать случившееся против него. Но сердце подсказывало Фрэнсису, что он поступил правильно. В свое время магистр Джоджонах изменил курс каравана, посланного с важной миссией в Барбакан, чтобы защитить альпинадорскую деревню от нашествия гоблинов, поври и великанов. Фрэнсис помнил то сражение; тогда вражеские силы были куда многочисленнее. Подобно Джоджонаху, Фрэнсис знал, что был обязан защитить Давон Диннишир.
— Всем приготовиться в путь, — ровным голосом, не мигая и не двигаясь, произнес Фрэнсис. — Мы отправляемся в Санта-Мир-Абель.
Джулиус тоже ответил магистру долгим, пристальным взглядом, затем слегка поклонился и пошел передавать его распоряжение собратьям.
А Фрэнсис тем временем вытащил из небольшого костра, разложенного монахами, горящую ветку и направился к груде мертвых гоблинов. Что он рассчитывал отыскать? Сокровища или нечто такое, что оправдает правильность его решения дать бой этой шайке? Вознаграждение, оправдающее гибель семи монахов? Эти вопросы он без конца задавал себе.
Испытывая смешанное чувство гнева и вины, магистр Фрэнсис пробирался между завшивленных трупов, распихивая их ногой. Он нашел несколько монет: пару золотых «хонсов» и мелочь, но, как и предсказывал Джулиус, не обнаружил ничего ценного. Никаких дополнительных оправданий ночного сражения, кроме одного — эти гоблины угрожали жителям Давон Диннишира. Вздыхая от собственного бессилия, Фрэнсис удостоверился, что башмаки гоблинов (которые, кстати, были не у всех) — сплошное рванье. Скорее всего, обувь была краденной у людей. Гоблины успели истоптать ее до дыр. Фрэнсис поддел ногой один башмак, и тот свалился с ноги. Искать здесь больше нечего. Надо поворачиваться и уходить.
Но взгляд Фрэнсиса привлекло какое-то пятно на ноге гоблина, с которой он сбил башмак. И хотя окраска была другой — желтоватой, вокруг пятна белело все то же обрамление. Знакомая картина.
Фрэнсис наклонился и поднес горящую ветку совсем близко.
— Боже милостивый, — прошептал он.
Ведь это же знак розовой чумы! Точно такой он видел в деревне, на теле умершей женщины. Правда, у гоблина знак имел другой цвет — словно гоблин переболел чумой и выздоровел. Фрэнсис осмотрел все тело мертвого гоблина и нашел на нем еще несколько желтоватых кружочков с белым окаймлением. Тогда он решил осмотреть тела других гоблинов. К удивлению магистра, почти у половины обнаружились следы розовой чумы. Когда он вернется в Санта-Мир-Абель, надо будет внимательно перечитать все летописи и проверить, не похожи ли обнаруженные у гоблинов следы чумы на такие же следы у тех немногих людей, которым удалось выздороветь.