Проклятие демона
Шрифт:
Но Фрэнсис чувствовал, что он уже знает ответ. Логически развивая свое предположение, он понял: скорее всего, демон-дракон затевает новую войну против людей Хонсе-Бира. Войну более скрытую и разрушительную. Значит, прихвостни демона принесли с собой чуму?
Надо успокоиться. Он старался дышать ровно и глубоко, обдумывая при этом свой следующий шаг. Может, стоит доставить тело одного из распространителей заразы в Санта-Мир-Абель? От этой мысли Фрэнсис сразу же отказался. Нельзя ставить под удар его родной монастырь. И тут в голову пришла еще более тревожная
— Мы можем проверить это с помощью гематита, — бормотал Фрэнсис, ощущая необходимость услышать ободряющие слова. — Мы… нет, когда мы вернемся, пусть это проверят более опытные братья.
— Чем это вы заняты, магистр Фрэнсис? — услышал он голос брата Джулиуса.
Фрэнсис обернулся и внимательно поглядел на молодого монаха. Нет, сейчас не время делиться с ним своим тревожным открытием.
— Ты оказался прав. Там нечего было искать, — ответил Фрэнсис. — А нам пора трогаться в путь. Пора возвращаться в Санта-Мир-Абель.
Джулиус кивнул.
— Мы готовы, — сообщил он.
— Брат Джулиус, — позвал Фрэнсис, и монах вновь повернулся к нему. — Твой замысел сражения был превосходен. Гоблины могли одолеть нас, а если бы мы ушли, они уничтожили бы Давон Диннишир. И потому на твоих руках нет крови наших погибших братьев. Думаю, ты должен это понять.
— Я понимаю, магистр Фрэнсис, — ответил Джулиус, и в его голосе звучал упрек. — Я понимаю.
Джулиус зашагал к собратьям. На какое-то мгновение Фрэнсису подумалось: а не отчитать ли этого дерзкого мальчишку при всех за такое неуважительное поведение? Но Фрэнсис оглянулся на груду тел гоблинов и понял: у него есть более серьезные заботы.
ГЛАВА 10
ОТСРОЧКА ПРИВИЛЕГИИ
Настоятель Джеховит все глубже погружался в камень, сливаясь с потоком его силы и достигая самых глубин. Там его дух обретал свободу от оков престарелого тела. Для Джеховита это было состоянием высшей благодати, состоянием максимальной близости к Богу, какое только возможно достичь, оставаясь в смертном теле. Сейчас он был свободен от ограничений плоти; он мог двигаться в духе, не зная границ и не испытывая старческих немощей.
Он видел женщину, которая ожидала рядом. Согласно его указу, ее рука сжимала брошь с солнечным камнем. Констанция Пемблбери явно не была искусна в магии самоцветов, но сейчас от нее этого и не требовалось. Если она почувствует, что что-то не так, ей нужно лишь кольнуть себя булавкой магической броши, и противомагическая волна исторгнет дух настоятеля из ее тела.
Джеховит приближался, борясь с желанием проникнуть внутрь нее и овладеть телом Констанции. В этом как раз и заключалась опасность путешествия в духе — дух инстинктивно желал найти телесную оболочку, часто изгоняя оттуда уже обитающий там дух.
Теперь Джеховит находился совсем рядом с Констанцией. Он протянул свою бесплотную руку к ее обнаженному животу. Жаль, что он не может коснуться и почувствовать ее гонкую, гладкую кожу.
Старый настоятель
Джеховит сразу же безошибочно почувствовал еще одну жизнь, еще одну душу, пребывавшую во чреве Констанции. Он более не мог сопротивляться — его дух подбирался к будущему ребенку, чтобы слиться с ним. С какой легкостью он мог бы выбросить из тела эту крошечную, совсем неразвитую и ничего не понимающую душу! Обрести новое тело? Как заманчиво: начать жизнь заново, во чреве, но сохраняя понимание и опыт предыдущей жизни!
Настоятеля выбросило из чрева Констанции столь неожиданно, что прежде, чем он успел ощутить перемену, он уже находился в своем дряхлом теле и мигая смотрел на сидевшую рядом придворную даму.
— Что вы там делали? — резким, требовательным тоном спросила она.
— Я… я делал то, о чем ты меня попросила, — запинаясь ответил Джеховит.
Он закрыл глаза, у него кружилась голова — неожиданная перемена состояния давала о себе знать.
— Нет, вы устремились дальше, — упрекала его Констанция. — Вы попытались… — начала было она, но не договорила, и на ее лице появилась зловещая улыбка.
— Дорогая Констанция, — провозгласил настоятель. — Магия твоих чар достигла желанной цели. Ты носишь ребенка короля Дануба.
Констанция хлопнула в ладоши, затем поднесла их ко рту, чтобы не закричать от радости.
— Это правда, — созналась она.
— Почему же ты удивлена? — язвительно спросил Джеховит. — Не этого ли ты хотела? Не это ли являлось твоей целью с тех самых пор, как ты заметила, что твой возлюбленный Дануб не спускает глаз с Джилсепони Виндон?
— А вы не одобряете моей цели? — спросила она жестко. — Если да, так что ж вы не предупредили короля?
Джеховит сдержанно рассмеялся.
— Я опасаюсь Джилсепони, но не питаю к ней ненависти, — с упреком продолжала Констанция. — Я не желаю ей зла. Это вы готовы щедро заплатить палачу, только бы он снес с плеч ее очаровательную головку.
Джеховит поклонился придворной даме, давая понять, что ее рассуждения не лишены оснований.
— Я опасаюсь ее гораздо сильнее, чем ты можешь себе представить, — сказал он. — Ты боишься, что она отпихнет тебя и займет твое место возле Дануба. Я же боюсь, что она перевернет вверх дном всю церковь Абеля.
— А что может вернее удалить ее от церкви, чем дела двора и государства? — все тем же, полным упрека голосом продолжала Констанция. — Возможно, настоятель Джеховит частенько нашептывает королю про Джилсепони.
Монах засмеялся.
— Думаешь, если бы Джилсепони стала королевой Хонсе-Бира и оказалась в Урсале, я бы от этого выиграл? — недоверчиво спросил он. — Нет, моя дорогая Констанция, я никогда не желал подобных перемен. Я рад, что эта женщина отправилась на север, с глаз долой.