Проклятие для Обреченного
Шрифт:
А я не хочу и не могу избавляться от всего этого. Потому что уже не знаю, как буду без него.
Кем я буду без него? Такой же целой? Такой же сильной?
Впереди слышится хруст веток под теперь уже торопливым шагом, и я вовремя вспоминаю, что теперь уже вряд ли стоит задумываться о будущем.
Потому что спустя несколько минут его просто не станет. И не станет нас с Тьёрдом.
Халларнов очень много. Возможно, около сотни или даже больше. Они приближаются, передвигаясь на двух ногах, но все равно
Нас кто-то стравливает, пытается сломать и без того очень хрупкий мир.
На Севере нет такой силы. Мой народ воюет в лоб и даже заговоры строит топорно – дядина головушка с плеч, тому доказательство. Некогда дарованные нам богами силы, уже давно иссякли. Теперь они появляются лишь изредка, и в основном в руках людей, которые не могут использовать их ни во имя большого блага, ни для еще большего вреда. Геарат владел такой силой – и тратил ее только лишь на то, чтобы стегать непослушную падчерицу. Ни на что другое он просто не был способен.
Халларны – другое дело. Я собственными глазами видела мощь в руках Заклинателя костей. А он в Империи такой не один. Даже если один из самых сильных.
Но теперь я верю Тьёрду, когда он говорил, что его люди не имеют к этому отношения.
Жаль, что верю слишком поздно. И жаль, что уже нет времени сказать, как я была не права, и как был не прав он сам. И что для наших народов, возможно, есть маленький шанс на примирение? Тот тоненький хрупкий мостик, по которому друг другу навстречу все это время шли мы – гордая северянка и императорский потрошитель.
Жаль, что придется остановиться.
Жаль, что наш сын…
Я смахиваю стынущие на щеках слезы. Потому что даже у боли есть предел, даже она – конечна. И чтобы смело посмотреть в глаза врагам. Нужно оставить позади страх и боль.
Смерть – это просто бесконечный сон.
Что может быть страшного во сне? А боль… Она будет кратковременной и почти привычной. Но парочку тварей я все-таки заберу с собой, чтобы прокладывали мне дорогу к небесным чертогам.
Я перехватываю кинжал двумя руками.
Второй раз за день чувствую себя той маленькой девочкой, которой отец когда-то в шутку пророчил славную участь великой воительницы. Надеюсь, хотя бы сейчас он смотрит на меня и гордится, что его единственное дитя не подбирает юбки и не вымаливает жизнь на коленях.
Но…
Что-то происходит за моей спиной. Я не то чтобы слышу – скорее, чувствую. Как будто земля вздыбилась выросла огромная гора, заслонившая меня от солнца и ветра.
Оборачиваюсь.
Тело моего Тьёрда словно истощается, становится полупрозрачным. Спины выгнута тугой, как от невыносимой боли.
В пылающих глазах уже нет ни
Что-то рвется из него так сильно и яростно, что рвет стальные доспехи, словно пергамент.
Черные пластины лопаются, падают в снег, как какие-то тряпки.
И там, за рваными листами нагрудника, бьется то самое – темное и безумное. Та ужасная тварь, чья аура заставляет меня невольно пригнуть колени. Но все же – смотрю ей в глаза, когда выбирается наружу, прокладывая путь хищными черными когтями.
Боги, почему же я раньше не видела?
Создание под Красным шипом и тварь внутри Тьёрда…
Они – одинаковые. Такие же бесформенные, но все же отдаленно похожие на человека. Такие же огромные, беспощадные, распространяющие вокруг себя ауру ужаса и страха, от которого, кажется, вот-вот просто остановится сердце.
— Пригнись… - читаю по обескровленным губам Тьёрда, прежде чем он окончательно теряет человеческий облик.
И тут же падаю на землю.
Над головой с глухим хлопком что-то разворачивается.
Я слышу далекий злой вой.
Стон. Рычание. Как будто даже злой хохот.
Тень вспарывает землю прямо голыми руками. Или это уже не руки, а мечи?
Сгустки черного тумана падают с ее пальцев прямо в снег, прожигая землю глубоко внутрь.
Сначала тень просто шагает вперед, паря над землей, но оставляя глубокие тяжелые следы. А потом, замерев на мгновение, рывком устремляется вперед.
Темным зловещим ужасом врезается в тварей, которые пришли за мной и Тьёрдом.
Это не сражение. И не поединок.
Это бойня, потому что против бесплотной смертоносной твари не может выстоять никто. Она просто рвет плоть на куски, вспарывает тварей, как тонкую ткань. Легко ломает кости. А потом она снова с руками-клинками, и рубит, кружась в адском подобии танца, оставляя после себя лишь груды изломанных изувеченных тел.
Я не знаю, кто бы выжил после подобного.
Я не знаю, существовала ли на Севере хоть когда-нибудь армия, способная выстоять против этого.
И я не знаю, что это – злая голодная неуправляемая тень или… до сих пор мой Тьёрд.
Когда в живых не остается никого, кроме меня, Тень останавливается, медленно, как будто даже брезгливо стряхивает с когтей кровь и поворачивается ко мне. Все так же не касаясь земли, приближается, зависает надо мной.
Я едва дышу от страха, который против моей воли просачивается под кожу, вгрызается в кости и чуть не силой выкручивает ноги, чтобы бежала без оглядки.
Но я стою. И даже смотрю Тени прямо в ее безглазое лишенное человеческих черт лицо.
Она без труда читает меня. Проникает в душу, как только что проникала в человеческую плоть. Ломает все мои внутренние стены и читает, как открытую книгу.