Проклятие для Обреченного
Шрифт:
Они разрушают все, до чего добираются эти красные шары.
Но даже у смертоносного оружия есть изъяны: ему нужно время, чтобы набраться силы для нового залпа.
И именно в этот промежуток, прямо сейчас, в дело вступают драконы.
Громадные не живые стальные чудища камнями падают к пушкам, раскрывают пасти и поливают их слепящим белым пламенем. Я зажмуриваюсь, но все равно успеваю заметить, как в потоках этого пламени буквально за мгновение перестают существовать люди.
Зрелище одновременно ужасное и завораживающее.
Драконы парят
— Не торопись, - Кел’исс придерживает меня за плечо. – Сначала бригада зачистки, потом мы.
Халларны спрыгивают с драконов, когда те еще даже не коснулись земли, и тут же разбегаются в разные стороны, первым дело проверяя противников возле пушек. Вернее то, что от них осталось. Живых среди них нет.
— Туда, к пещере, – отдает приказ заклинатель – и халларны устремляются к темному провалу в горе.
Мы идем следом.
К тому времени, когда добираемся до входа в пещеру, внутри уже все закончено.
Тут и там вижу неподвижные тела. Это точно не северяне, но и на халларнов они не похожи. Форма совсем другая: на черную кольчужную броню наброшены какие-то длинные свободные туники без всяких знаков отличия.
— Пленный, господин, - рапортует заклинателю кто-то из воинов.
Он так бесшумно «вырастает» перед нами, что я чуть не шарахаюсь Кел’иссу за спину.
— Очень хорошо, - мрачно усмехается Заклинатель.
– Выставить охрану по периметру, обо всех происшествиях сообщать лично мне.
— Да, господин.
Одежда единственного пленного мне знакома слишком хорошо. Вернее, пленной. Это женщина. Это жрица Скорбных дев – тех самых служительниц Трехлавого бога, которым я была предназначена в жертву. И, кажется, за мной приходила именно она. Как ее зовут?
— Алигара? – усмехается Кел’исс, точно специально помогая мне вспомнить. – Очень неожиданная встреча. Тебе редко удается меня удивить, но сегодня я под впечатлением.
Точно – Алигара! Старшая жрица.
Правда, теперь она выглядит совсем не так гордо и высокомерно, как тогда, в Красном шипе.
Где твой обсидиановый медальон жрица? Где твоя спесь?
— Отдыхаешь здесь после праведных трудов на благо Империи? – не скрывает насмешки заклинатель. – Уютно здесь у тебя. Правда, далековато от храма Трехглавого.
Жрица сплевывает на пол сгусток крови. Ее глаза пылают такой ненавистью, что я даже отступаю в сторону, чтобы ненароком не попасть под ее испепеляющий взгляд.
Неужели третья сторона – это Скорбные девы? Но почему? Или Кел’исс ошибся – и мы по недоразумению атаковали тайный храм Трехглавого? Когда халларны только пришли в наши земли, они всюду их строили, чтобы убить веру в северных богов. А мы их разрушали. А они снова строили.
Но Заклинатель чувствует себя очень уверенно и совсем не похож на человека, который допускает возможность ошибки или очень странного совпадения. Он ненадолго уходит вглубь пещеры, а затем из темноты до нас доносится его голос:
—
Порядком побитую жрицу подхватывают под руки и тащат прочь. Ее ноги под тяжёлым балахоном, в изорванных сапогах, скребут по каменистому полу. И мне приятно видеть ее мучения. Приятно ощущать, что та, кто готова была отправить меня на алтарь, теперь попала в ситуацию, из которой едва ли выберется живой.
Пусть перебьют друг друга, пусть перегрызутся, как голодные крысы в узкой норе. Север от этого только выиграет.
Я тоже иду за ними.
Метров через сто, у огромного провала, над которым горят несколько факелов, вижу то, что уже видела много раз - каменные треугольник высокой в два человеческих роста. Совсем как отметины на телах одержимых северян и халларнов. Только над каменными треугольниками нет лучей.
— Как, Алигара? – голос заклинателя сочится яростью. – Откуда тебе досталась эта технология?
— Ты думаешь, во всей империи только у таких как ты есть доступ к запретным наукам? – кривится жрица, что-то шипит на непонятном мне языке и один из халларнов с силой сдавливает ей плечо. Она вскрикивает и припадает на одно колено. Шипеть и дальше ей явно уже не хочется. – Вы с Императором решили, что Тень принадлежит только вам? Что можете контролировать ее силу и ни с кем не делиться? Мир не стоит на месте, Кел’исс. И те тысячи жертв, которые открыли первый Великий Треугольник, для открытия следующего оказались не нужны. Как и твои «особенные таланты».
Она рассеянно смеется, но в горле что-то булькает, и минута триумфа превращается в противный скрежет.
— Ты действительно так глупа? – Заклинатель сжимает кулаки до натянутой чуть не до боли кожи на костяшках. – Ты правда думаешь, что самое сложное – открыть Треугольник? Эру следовало послушать меня, когда я еще месяц назад предлагал выпустить тебе кишки.
— Эр слишком тщеславен, - скалится Алигара. – И он за это поплатится. И ни ты, ни дохлый генерал ему уже не поможете.
— Для тебя это просто игрушки, да?!
– Кел’исс так резко хватает ее за подбородок, что жрица истошно вопит. Впрочем, тут же переходит на хрип, потому что он, словно ничего не весящую тряпку, запросто отрывает ее от земли всего одной рукой. – Ты просто жалкое существо с амбициями. Тупое и ошалевшее от жадности. Даже не соизволившее понять, что самое сложное – удержать Треугольник стабильным, а не открыть его. Кровь ничего не стоит, Алигара, как и все жертвы. Решает сила. Решаю я.
Жрица дергано сучит ногами в воздухе и стремительно синеет.
Кел’исс брезгливо разжимает пальцы и дает ей свалиться кулем к его ногам.
Она все еще пытается сохранить лицо, и даже огрызается, но ее жизнь стоит не больше грязи на подошвах любого из нас. И жрица это понимает. И боится.
— Любой шаг стоит рисков, - зыркая на Заклинателя снизу-вверх, говорит она.
– Тебе ли не знать. А эти дикие земли просто созданы для того, чтобы ими рискнуть. Земли, зверье и безмозглые легкоуправляемые человечки.