Проклятие для Обреченного
Шрифт:
— Ты не кажешься сумасшедшей.
Она как будто смотрит внутрь меня.
Возможно, это лишь мое воспаленное воображение, но меня словно пробуют на вкус.
— Вы что-то изменили. – Теперь я уверена, что это вздох, но в нем облегчение, как будто с плеч сняли непосильную ношу.
– Ты и Он.
Темная не дает задать рвущийся из груди вопрос.
Она вбирает в себя алый туман и мгновенно превращается в почти точную, но гигантскую копию меня. Темная стоит на четвереньках, но
Только невероятно глубокая тоска.
— Береги нашего сына, маленькая человечка.
Когтистой рукой она с силой полосует себя по внушительному животу.
Вопль боли отбрасывает меня назад. Я на время словно проваливаюсь в пустоту – глохну и слепну.
Красные камни, расположенные вокруг Темной, лопаются один за другим, и даже когда прикрываюсь руками, меня все равно поливает опасным градом осколков.
— Возьми его…
Моих окровавленных рук касается что-то теплое и влажное.
Инстинктивно прижимаю дар к груди. Крепко. Сливаюсь с ним сразу и накрепко.
— Мы больше не чувствуем боли, маленькая человечка. Благодарю.
Как я выбираюсь наружу? Не помню и не хочу вспоминать.
Но когда кто-то пытается забрать из моих рук маленькое тельце, громко шиплю, как защищающая собственного детеныша дикая кошка.
Мне нет дела до всех этих удивленных взглядов.
Это наш ребенок. Мой и Тьёрда.
Это наш сын.
Глава пятьдесят девятая: Тьёрд
Я открываю глаза и не могу понять, где нахожусь и что происходит. На задворках сознания еще свежи образы бесконечного сражения. Не моего сражения, но частью которого я почему-то невольно стал. Как будто я очень долго воевал под знаменами чужих армий в сотнях тысячах миров. Не по своей воле, но по зову тьмы в моей крови.
Кругом темно и очень холодно – чувствую лед даже в костях. Впервые в жизни невольно хочется обхватить себя руками и покрепче растерять окоченевшие плечи.
Лишь постепенно приходит ощущение собственных рук и ног, получается вертеть головой, приподняться. Кажется, лежу на деревянном столе. Перекатываюсь набок, ощупываю ногами пол.
Я не голый, но и не в той одежде, в которой… умер?
Я умер.
Неприятно жжет в груди, когда понимаю, что я действительно перестал дышать. Не выключился, как это случалось, когда Тьма во мне сжирала слишком сил, а окончательно шагнул за грань, потому что ради спасения своей жены дал выпить себя без остатка. Досуха.
Это случилось там, на утесе с отличным видом.
Тогда что происходит сейчас?
Откуда-то из-за стен доносятся знакомые и будоражащие кровь звуки – лязг метала, далекие взрывы, предсмертные крики и победный рык, рев пламени драконов. Я чувствую запах гари, кажется, всем телом, а не только ноздрями.
Это точно битва.
Тьма призвала меня на еще одну войну?
Мне еще очень трудно ходить, но сидеть и выжидать не могу. Шарю вокруг. Здесь ничего
Моя дикая северная кошка не похоронила меня? Ждала… чего?
Натыкаюсь на дверь, но та, похоже, заперта снаружи. Не знаю, зачем запирать мертвеца, вряд ли чтобы не сбежал. Или меня хотели похитить?
Сжимаю в кулак стальную руку и бью в дверь. Та с грохотом слетает с петель, падет у противоположной стены.
Кажется, для мертвеца я весьма неплохо себя чувствую.
Это точно Красный шип, узнает его коридоры. Но что происходит снаружи?
Быстрее с каждым шагом. Увереннее с каждым шагом. Да я таким сильным себя никогда не чувствовал. Кажется, что готов горы свернуть.
Впереди маячит светлое мятно – и звуки битву становятся громче.
Выскакиваю на каменную галерею. Влево и вправо от нее – лестницы вниз, во двор. И во дворе идет отчаянная рубка. Халларны и северяне стоят спиной к спине в самом центре, а на них со всех сторон наседают одержимые – кто с оружием, кто так, довольствуясь собственными зубами и кулаками. Северян-защитников гораздо больше халларнов, и их лица мне не знакомы. Откуда они?
У защитников замка нет никаких шансов. Они дорого продают свои жизни, но численный перевес на стороне противника. И большой перевес.
Одним прыжком перемахиваю через парапет и приземляюсь во дворе. Я меня нет оружия, но оно мне и не нужно. Во мне что-то изменилось, и изменилось сильно. Я больше не чувствую давления постоянной злобы, не вижу кровавых образов, не слышу шепота, призывающего убивать. Есть только какая-то уверенность, что все будет хорошо.
На меня обращают внимание и атакуют. Слаженно, не мешая друг другу, с разных сторон. Отбрасываю всех легким взмахом руки. Жаль, что от метки их уже не избавить, но легкую и быструю смерть я подарить им могу.
Дальше, к своим людям.
Надо видеть выражения их лиц – смесь благоговейного ужаса и едва сдерживаемого триумфа.
Мы методично зачищаем двор, затем поднимаемся на стену, одну за одной сбрасываем стоящие там лестницы. Вдали, в небе, точно чего-то опасаясь, кружатся два дракона.
— Все вопросы потом, - обрубаю сразу, когда натиск осаждающих становится немного слабее. – Что здесь происходит? Где моя жена?
— Госпожа в крыле для прислуги, выхаживает раненых.
Меня быстро вводят в курс дела. У нас явные проблемы. Та пара драконов - не наша, выжидают удобного момента, чтобы атаковать. Но побаиваются, потому что у нас есть пушки. Правда, их боезапас почти на исходе.
— Откуда пушки?
— Трофеи. – Говорит бритый на лысо северянин. – Отбили на Тине. Ты меня не знаешь, генерал, не смотри с таким подозрением. Мы делаем огромную ошибку, помогая вам, но появление среди нас одержимых временно сместило нашу ненависть. Мы сначала убьем их, потом вернемся к вам.
— Благодарю.
И мне совершенно несложно склонить перед ним голову. Не знаю, смог бы я на их месте поступиться принципами и правом мести, чтобы в одной битве объединиться с ненавистным врагом.