Проклятие дракона

Форд Ша

— Зачем ему спускаться? У него вершина. Он нас больше не потревожит.

— Он не медведь, а человек. Территория — не единственное, что его волнует. Однажды он нападет, и тогда начнется его игра.

Она опустила раскаленное лезвие в воду. Оно шипело и плевалось, остывая. Гвен смотрела, как поднимается дым, ухмыляясь.

— Я его не боюсь. Но день, когда он нападет на нас тут, будет сложным.

— Для тебя, наверное, — пробормотала Килэй.

Гвен развернулась.

— Что мне остается, паразитка?

Мои мастера бесполезны, моя армия — остатки былого могущества, и каждый день все больше неженок с нижней части горы приходит в мою деревню, моля об убежище. Порой Тэн приходится делать все, что лучше для народа, даже если это стоит дома.

Краска на ее лице исказилась, она поджала губы. Килэй было ее немного жаль.

— Каэл что-нибудь придумает.

— Да? Он вырежет тысячу воинов из деревьев? — Гвен покачала головой. — Он научил моих мастеров интересным трюкам. Но он не похож на прошлого Райта, что был у нас. Он не может бороться любой ценой.

— Похоже, ты боишься.

Килэй не дрогнула, когда Гвен подошла к ней. Она склонилась, и их лица почти ничего не разделяло.

— Что, паразитка?

— Ты слышала. Хватит переживать, Гвен. Ты знаешь, на что он способен.

— Я знаю лишь то, что ты мне сказала. Я не видела этого сама. Пока я не убеждена, мои люди никуда не идет.

Килэй пыталась не рычать громко:

— Как мне тебя убедить? Скажи, что делать, и я сделаю.

— Ну… — ее глаза стали ярче, скользнув взглядом по горлу Килэй. — Может, если болван сможет сделать то, что я не смогла ни разу, но всегда хотела… я буду впечатлена.

Она знала, что Гвен имела в виду, она видела это во тьме ее блестящих глаз. И она оскалилась от мысли.

— Я не стану этого делать.

— Почему?

— Ты победишь.

— Не веди себя так, будто не ожидала этого, паразитка. Ты знала, что я так просто тебя не отпущу. Я хочу, чтобы тебя хорошенько наказали. Я хочу, чтобы ты испытала то же унижение, что и я. Я хочу, чтобы ты познала мою боль, — Гвен прижала большой палец к подбородку Килэй. Она повернула ее голову и ухмыльнулась. — Хотелось бы добавить тебя в свою коллекцию. У меня уже подготовлено место.

— Если я тебя не перекушу пополам до этого. Или проглочу целиком, и ты сможешь подумать о боли, пока будешь перевариваться.

Гвен ударила ее по лицу. Скорее игриво, чем со злостью, но все же с силой. Она улыбнулась через плечо, выходя из комнаты.

Близился полдень, когда шорох привлек внимание Килэй к двери.

— Почему ты не можешь пройтись по лесу, как нормальные существа? — проворчала она, впуская Сайласа.

Он быстро принял облик человека, выдохнув, словно задерживал перед этим дыхание.

— Я часами ходил, чтобы они перестали следить за мной. Эти Меченые постоянно ходят рядом, прячутся за камнями и на деревьях.

Они везде могут залезть?

— Кто знает? Просто озирайся перед сменой облика.

— Их человеческие запахи смешаны со зверями, которых они носят. Я не могу уловить чистый запах… — он ворчал, расхаживая по комнате, но слова стали неразборчивыми. Через каждые пару шагов он встряхивал ногой, словно к нему прилипло что-то вязкое. — Осталось лишь парочка превращений в этих штанах, а потом они станут слишком тесными…

— Так снимешь их. Ты всегда стонал, что лучше бегал бы нагишом. Найди себе тихий кусочек леса и бегай, — рассеянно сказала Килэй.

Она пыталась отмерить подходящую рукоять, но ее разум так затерялся в других мыслях, что она едва могла сосредоточиться. Через пару мгновений она поняла, что Сайлас не ответил.

Он вдруг зашагал легче, словно боялся, что провалится под пол, что Килэй показалось интересным.

— Почему ты еще здесь?

— А зачем я делаю все остальное? Потому что так хочу. Перестань задавать глупые вопросы, драконесса, — он затих на миг. А потом выпалил. — Твой Меченый меня злит.

Она не ожидала услышать это.

— Почему? Что он сделал?

— Не знаю, — прорычал Сайлас. Он сжал кулаки и расхаживал все опаснее. — Он ничего не сделал, но злит меня. Я хочу убить его, но при этом ощущаю, что гибель его тела не избавит меня от его духа. Мой гнев не погаснет. И будет терзать меня всегда. Я ощущаю это… здесь, — сказал Сайлас, схватившись удивленно за грудь. — Я не знал, что грудь может быть пустой. Что это за чувство?

Килэй знала, что он ощущал. Она это прекрасно знала.

— Ревность. Это человеческая эмоция.

Сайлас вскинул брови.

— Ясно. И что это такое?

«Эгоизм, — сказал дракон в ее голове. — Нежелание делать то, что лучше для любимого», — но, хоть дракон был мудрым, заговорил человек:

— Это когда что-то хочется очень сильно, но оно всегда недосягаемо. А потом приходит кто-то еще, ничего не знающий о твоих стараниях. Не понимающий боли сердца, которую ты терпишь. Просто приходит и забирает то, что ты так сильно хотел, забирает у тебя. И ты не можешь даже злиться, потому что в глубине сердца понимаешь, что они подходят друг другу лучше. Это и есть ревность.

Сияющие глаза Сайласа стали огромными, пока она говорила.

— Хмм… может, я просто проголодался.

Килэй промолчала. Он мог отрицать, сколько хотел, но она ощущала то же самое. Она ощущала это каждый раз, когда Гвен и Каэл возвращались с охоты, когда Тэн отправляла его в бой… и вызывала на его лице румянец.

Ревность была странным чувством, одновременно жарким и холодным. Ее мудрость дракона плохо защищала от этого, тонкое стекло против ревущей бури. Но пока что стекло держалось.