Проклятие дракона

Форд Ша

Он нахмурился, сжал губы и посмотрел на печь.

— Где ты спишь?

— Там в углу. Там удобнее, чем кажется.

Опасное красное пятно появилось на его лице, когда он посмотрел на доски на полу.

— Это не может быть удобно.

— Все не так плохо. Бывало и хуже.

— Да?

Она ухмыльнулась.

— Знаю, это тебя удивит, но я не первый раз в тюрьме.

— Ясное дело, — проворчал он и выпрямился. — Увидимся за ужином.

— Каэл, погоди.

Он замер на пороге и вскинул брови.

Она

глубоко вдохнула.

— Уверен, что ты в порядке? И ничего не хочешь узнать о… своем прошлом? Я буду рада ответить.

— Знаю. Просто… — он стукнул кулаком по косяку, спокойно, но твердо. — Я еще не готов.

Это все, что он мог сказать. То, как Каэл всегда справлялся с эмоциями, напоминало ей отчасти, как гусеницы справлялись с весной: он закапывал их глубоко, и они там трепыхались, росли, пока не вырывались на волю.

Проблема была в том, что, когда Каэл хотел говорить о чем-то, эта гусеница становилась существом с шестью лапами, большими глазами и пугающими крыльями.

* * *

Каэл поздно пришел в Зал тем вечером. Ужин был уже на середине, когда он пришел, и Килэй хотела спросить, где он был. Но, как только он прошел двери, дикари устроили ловушку: шестеро воинов с мечами вскочили из-за столов и окружили его.

Увидев, как он справился с Гриффитом, многие не могли оставить его в покое. Но дикари отличались от многих людей. Они не давали монстру спать в кустах, они тыкали его палкой.

— Ты не отсюда, болван. Уходи, или мы тебя убьем, — сказал один из воинов. Угроза была бы убедительной, если бы он не улыбался.

Каэл тяжко вздохнул.

— Я могу хоть минутку подумать об этом?

Ответ был странным, если учесть, что он был без оружия, рубахи и мог попасть в бой с шестью мечами. Потому воины растерялись.

Пока они думали, Каэл сделал что-то странное. Его ладони пронеслись над ногами, грудью, шеей и головой. Его пальцы задевали кожу, словно он пытался что-то с нее стереть.

— Что это? Почему такая странная тишина? — прошипел Бейрд.

— Каэл вот-вот побьет их, — сказал Гриффит. Бой еще не начался, а он уже катал голубой мрамор между пальцев.

Наконец, Каэл сделал движение, будто мыл руки. Он тряхнул головой.

— Простите, я не уйду. Вам придется меня убить.

Воины напали толпой.

Каэл бросился к краю их круга, размахивая конечностями рядом с собой. Двое воинов отлетело на спины. Их рты удивленно раскрылись, когда они упали на пол.

— Тот вчера поднял кабана за бивни, — сказал Гриффит, указывая на упавшего мужчину. — Прижал его и усыпил кулаком. А теперь отброшен, как поросенок! Ха!

Каэл бросился к одному из столов. Он перемахнул через головы мастеров, они быстро отошли от воинов. Каэл стоял на столе и спокойно ждал, пока воины строились рядами. А потом он напал.

Первый воин закрыл голову тарелкой, отшатнулся в удивлении. Остальные закрывались руками от его ударов. Каэл

нападал блюдами, чашками и тарелками. Они разбивались о кожу воинов, куски летели в воздух. Один воин выбрался из-за стола и попытался напасть сзади.

Вместо этого он получил коленом в лицо.

— Вот это да! — разрисованные кулаки Гриффита ударили по столу, он взвыл. Его руки дрожали, он всеми силами сдерживался от стремления броситься в бой.

Другие дикари кричали с ним, их голоса поднимались в песне. Воины кормились трепетом боя. Мастера подпитывались восторгом их криков, и их кулаки гремели все сильнее, распаляя воинов.

Сезеран всегда говорил, что быть шептуном — быть понятым. Разница их талантов давала друг другу все, что им было нужно. Они были как огонь, что не кланялся ветру, а распалял себя сам. Килэй никогда такого не видела ни среди зверей, ни среди людей. Шептуны вместе были идеальным существом. И Каэл был его центром.

Воины быстро разошлись от песни мастеров. Они затерялись в дикой атаке. Один схватил стол и наклонил его, отбрасывая Каэла над их головами. Он приземлился на ногу, другую развернул, попадая воину под подбородок. Каэл уже добавил новую жертву, пока предыдущая закончила трепыхаться на земле.

Он шагал осторожно, избегал ловушек воинов, уклонялся от мечей и рук. Этот танец завораживал, сердце Килэй билось в такт его шагов. Она смотрела, едва дыша, как Каэл ударял по дырам в защите воинов.

Если рука поднималась слишком высоко, его кулак бил по их ребрам. Если нога стояла не прочно, он выбивал ее из-под воина. Он провел рукой по мечу воина, выбил его, поймал рукоять и метнул.

Меч попал в стену над головой Гвен, погрузился между ушей ее медведя-трофея.

— Убейте его! — завопила она.

Остался только один воин. Его меч опускался, и рука Каэла летела ему навстречу. Килэй задержала дыхание, пока они летели навстречу. Они столкнутся, каким бы умным ни был Каэл, его плоть не могла сравниться со сталью. Она даже не успела охнуть, а лезвие ударило его… и разбилось на кусочки.

Что…?

Она смотрела через туман, как Каэл сбил последнего воина быстрым ударом. Он сказал что-то Гвен, дикари вопили. Она ответила чем-то едким. Но Килэй ничего не слышала.

Она поняла, что он сделал, как он разбил меч и смог сунуть руку в ее огонь. Она поняла… но не могла поверить.

Дикари уходили из Зала, Каэл остался и будил воинов, исцелял их раны. Они весело болтали, когда он будил их. Они задавали ему вопросы. Он отвечал, и они хмурились и уходили разочарованными.

Наконец, он остановился рядом с ней.

— Что ты наделал?

Его глаза расширились от ее вопроса.

— Я никому не говорил. Клянусь. Это твой секрет.

Это был не просто секрет.

— Ты совершил невозможное, — тихо сказала она. — Ты нашел способ создать броню из чешуи дракона из ничего.