Проклятие Гунорбохора

Прусаков Андрей

— Уведите его! — Кроден махнул воинам, но отряд застрял в плотной толпе.

— Суд и закон! — сказал глубокий властный голос, и все замерли. Кроден и воины почтительно склонили головы. Через толпу пробирался фагир. Тот самый, что судил разбойника Бальда. Он вышел из таверны вслед за Улнаром, тут же оказавшись в гуще событий. — В чем дело? Кто просил суда?

— Этот человек был осужден на Кхинор, — крикнул эмон, указывая на Улнара, — но ушел от наказания! Велите схватить его! Он должен умереть!

—

В чем его вина? — спросил судья. Любопытные притихли.

— Я не знаю, но он был осужден на Кхинор, его отправили туда, но вот я вижу его здесь! Я командир береговой охраны, эмон Кроден, я прекрасно помню этого мергина!

— Это так, Улнар из Гарда? — спросил фагир. Кроден изумленно воззрился на него:

— Откуда ты знаешь, как его зовут?

Фагир не ответил.

— И тебя отправили в Кхинор?

Люди перешептывались, и Улнар чувствовал их удивленные взгляды. Не каждый день увидишь человека, вернувшегося из страны смерти…

— Да.

Раздался изумленный вскрик. Фагир старался выглядеть невозмутимым, но ему это плохо удавалось. Как и все вокруг, он был поражен.

— И ты смог вернуться?

Улнар пожал плечами:

— Давайте считать меня призраком и спокойно разойдемся, — улыбаясь, предложил он.

— Отвечай!

— Да, я вернулся из Кхинора.

Толпа ахнула.

— Почтенный фагир, — воскликнул Кроден. Его солдаты по–прежнему не выпускали Улнара из кольца, — прошу осудить этого человека, потому что он избежал наказания!

— Это трудная задача, — изумленно проговорил фагир. — Такого я не припомню!

— Такого вообще не бывало! — возмущенно сказал Кроден.

— Я не припомню закона, по которому осужденного на Кхинор осуждали бы еще раз, — сказал Улнар.

— Это так, воин, — согласился фагир. — Ты прав. Закон был исполнен.

— Но он не понес наказания! — крикнул Кроден. — Он избежал его! Наверно, ему удалось сбежать с корабля!

Улнар улыбнулся, подумав, что будет, расскажи он всю правду. Его просто посчитают сумасшедшим.

— Это так? — спросил фагир.

— Нет. Меня высадили в Кхиноре вместе с осужденными. Можете опросить команду «Черной руки Даора».

— Но как ты смог вернуться!?

— Игнир хранил меня, — ответил воин.

— Дай мне руку, воин.

Зеваки притихли. Улнар протянул ладонь. Пальцы служителя были толстыми и мягкими, они то что-то искали в сплетении линий, то замирали на запястье… Во всеобщем молчании прошла минута.

— Он не лжет, — наконец, проговорил фагир. — Он был в Кхиноре.

— Конечно, был! Он же вольный воин! — не сдержался Кроден. Судья резко повернул голову, и эмон закрыл рот. Власть фагиров не распространялась на потомков Древних, но говорили, что фагиры могли наказать не только ссылкой и рудниками…

— Есть еще что-то… — фагир смотрел Улнару

в глаза. Воин выдержал взгляд и не пытался убрать руку.

— Клянусь Игниром, моим покровителем! — прикоснулся к тофу воин. — Я был в Кхиноре, но вернулся оттуда живым. В чем моя вина? В том, что не дал себя зарезать и сожрать?

— Здесь что-то не так! — пробормотал Кроден. В эмоне говорила ненависть, но он не подозревал, как близок к истине.

— Ты что-то скрываешь, — проговорил фагир, не отпуская руку воина. — Но это не преступление. У каждого есть свои тайны. Ты прав, воин: в законе нет ни слова о том, что делать с вернувшимися из Кхинора. Я не могу тебя осудить. Закон был исполнен.

— Возможно, я не единственный, кто вернулся, — сказал Улнар.

— Возможно, — сказал фагир. — Но первый, о ком узнали.

— Теперь скажи: свободен я или нет?

— Свободен, — сказал фагир. — Отпустите его.

Собравшиеся одобрительно зашумели. Кто-то хлопнул Улнара по плечу.

— Посторонись, эмон! — сказал Улнар Кродену и, отодвинув его плечом, пошел прочь. Воины изумленно провожали глазами человека, вернувшегося из Кхинора живым.

Улнар спешно покинул город, знакомой дорогой направляясь на восток. Ему хотелось зайти в хеш, где его осудили: пусть люди увидят, что правда жива, что из Кхинора можно вернуться! А с каким удовольствием Улнар глянет в лицо сборщику, присвоившему деньги и оклеветавшему его! Да пусть он провалится! Если месть угодна Игниру, бог сам уготовит их встречу.

Воин сошел с дороги, не доходя до хеша, и углубился в лес. Он знал, куда идти, и нашел памятную полянку. Здесь!

— Иль! — крикнул воин, не решаясь без спроса зайти в дом. — И–и–и–ль!

Он кричал долго и даже охрип, но старик не являлся. Улнар решил дождаться отшельника и подошел к хижине, чтобы подождать старика внутри.

— Не входи в мой дом! — раздался голос за спиной, и Улнар радостно обернулся: Старый Иль стоял за ним, всего в нескольких шагах. Все такой же: те же босые ноги и невообразимая шляпа.

— Одно солнце над нами! — обрадованно сказал воин, но старик оставался хмурым.

— Не входи в дом! — повторил он. — Я не хочу, чтобы туда попала скверна.

Воин в недоумении замер. О чем это он?

— Раньше на тебе был хороший камень, теперь ты променял его на плохой. Не надо носить на себе скверну, ее надо закопать — и чем глубже, тем лучше. Пусть зло уйдет в землю — земля одолеет его.

— Прежний камень при мне, — сказал Улнар. — Вот он.

— Ох, люди, — вздохнул Иль. — Разве ты мешаешь мед с грязью? Тогда почему носишь эти камни вместе? Я не могу смотреть на тебя: черный свет слепит глаза. Уходи, тебе недолго осталось жить, если не закопаешь то, что у тебя на шее, и так, чтобы больше не найти.