Проклятие Гунорбохора
Шрифт:
— Мой одан, он рос нелюдимым и все время проводил в путешествиях и обучении воинскому искусству… Он не хотел появляться при дворе.
— Отчего же передумал?
— Ому захотелось славы.
— Он ее получит… если заслужит.
— Победа над лучшими воинами одана уже прославила Доррана… И «преданных».
— Что ты хочешь этим сказать, Эрлайн? — уловив намек, спросил Орэн. Одан знал, что советник и начальник гвардии недолюбливают друг друга и соперничают за большее доверие правителя. А одан никогда не упускал случая подлить масла в огонь, считая, что
— Лишь то, что Лайберну надо лучше обучать воинов, ведь их главное предназначение — защита одана.
— Что скажешь, Лайберн? — засмеялся одан.
— Я и «преданные» готовы умереть за тебя.
— Слышишь, Эрлайн? Лайберн верен мне. И у него будет возможность доказать это. Мне донесли, что одан Далорна, наконец, выступил против меня. Итак… Лайберн, займешься сбором войск немедленно.
— Да, мой одан.
— Эрлайн, тебе задание иного рода. Используй свои связи. Я знаю, у тебя множество осведомителей в Далорне. Не меньше, чем здесь у Гретворна… — Орэн ухмыльнулся, а начальник тайной стражи молча склонил голову. — Я слышал, в Далорне есть эмоны, не поддерживающие Эванна и не приславшие людей в его войско?
— Да, мой одан.
— Отлично. Пошли к ним надежных людей и обещай: если они выступят на моей стороне… Обещай им, что угодно.
Эрлайн поклонился и отошел.
— Лайберн! — позвал Орэн. Глава гвардии шагнул к одану.
— Пошлешь гонца в Таллий. Вели поставить дозоры вдоль границ и приготовить город к осаде.
— Да, мой одан.
— Все. Пожалуй, пора пообедать, — одан поднялся и ушел с террасы. Охрана двинулась следом. Начальника гвардии остановил Гретворн.
— Слышал? — спросил он. — Начинается война!
— Она началась давно, — мрачно подтвердил Лайберн. — Когда оданессу привезли во дворец, я знал, чем это кончится.
— Ты мрачен, — заметил начальник тайной стражи, немолодой, но еще крепкий мужчина в расшитом золотом плаще. Его лицо обладало способностью сохранять твердокаменную невозмутимость в любых ситуациях, за что Гретворна прозвали камнеголовым. — Не веришь в нашу победу?
— Воинов у нас достаточно, но разве сравнишь их с головорезами Эванна? Его армия закалена в битвах с морронами, у них железная дисциплина, и воинам хорошо платят.
— О чем ты, Лайберн? Неужели великий Гурдан падет перед стариком из Далорна? Сам Ринересс ищет дружбы с нами, потому что боится нашествия морронов, а наши крепости надежно защищают его с севера. Ринересс всегда был могущественнее и сильнее любого из оданств Арнира, но он первым просил помощи у нас!
— Но Орэн отказал.
— Отказал, потому что предвидел войну с Далорном. Наш одан умен, хоть и молод. Он понимает: опасно биться с двумя врагами одновременно. Лучший выход — столкнуть их лбами, но кто мы, чтобы рассуждать об этом?
— И все равно: не стоило начинать войну. По крайней мере, сейчас. Я не сомневаюсь в своих «преданных», но…
— Договаривай, не бойся, — сказал Гретворн. Глава оданской гвардии был одним из немногих
— Известно ли тебе, что многие эмоны Гурдана усиливаются и нарушают древние законы. Есть земли, где бесчинствуют мергины, а простой люд вооружается и творит суд и расправу, потому что эмоны не защищают их. Ты знаешь: нарушающих закон эмонов судит лишь одан, фагиры над ними не властны. Эта безнаказанность породила зло и жестокость. В отдельных областях уже идет война, и нет никакой власти. Я предлагал одному из этих эмонов прибыть в Гурдан — но он заперся в эмонгире, а его люди стреляют со стен! Сейчас не время для войны, надо наводить порядок…
— Неслыханная наглость! Что же ты не доложишь одану? Надо осадить мерзавцев, взять в кольцо и держать, пока не опухнут от голода!
— У меня не хватит воинов, Гретворн. Тем более сейчас, когда каждый воин на счету. Где же честь, честь эмонов?
— Она осталась у немногих, Лайберн. Большинство будет служить тому, кто больше заплатит.
— Мои предки служили одану и сражались за одана, я служил еще отцу Орэна, и знаю, что такое долг.
— Но сражался ты с морронами, — заметил глава тайной стражи. — А с чернолицыми не войдешь в сговор. И ты плохо знаешь Эрлайна.
— Я знаю эту змею достаточно и удивляюсь: как одан доверяет ему? И этот его брат, взявшийся неизвестно откуда… Ты раньше слышал о нем, Гретворн?
— Не наше дело обсуждать волю одана, — сказал Гретворн. — Служи своему одану, пока он жив, — процитировал он клятву. — Ладно, не освежить ли нам горло? Солнце сегодня жаркое.
— Пожалуй, ты прав.
Стуча сапогами, они спустились с террасы во внутренний двор.
— Господин! — к Лайберну подбежал оруженосец. — Господин, в покоях одана схватка! Я слышал звон мечей!
Гретворн схватился за меч, и эмоны побежали по коридору.
Маррод стоял перед оданом. Правитель Гурдана слыл храбрым человеком, не раз сражавшимся в первых рядах, и Маррод не понимал: зачем смельчаку столько охраны? В Эльденоре членов Совета никто не охранял — каждый из них был великим бойцом, а власть держалась не на силе, а на уважении всех эльдов к Совету и Обладающим.
— Итак, ты хочешь стать телохранителем, — одан задумчиво пошевелил пальцами. — Моя охрана — это лучшие из лучших. Побежденный тобой Гуннор — слабейший из всех.
— Дай мне самого сильного! — проговорил Маррод. — Если, конечно, он не боится умереть.
— Мой одан! — сказал невысокий смуглый человек в свободных одеждах эвилонца. — Этот выскочка много о себе возомнил. Позволь позабавиться с ним!
Орэн не ждал такого поворота. По глазам охраны он видел, как те жаждут проучить наглеца.
Дорран, брат Эрлайна, был должен отправиться на задание — но вот он здесь — и требует награды. Каков! В другое время Орэн немедленно бы осадил наглеца, но судя по растерянному лицу Эрлайна, его брат явился сюда самовольно… Одан не хотел терять искуснейшего воина, доставившего ему Элану и не раз доказывавшего свою силу в поединках.