Проклятие итальянского браслета
Шрифт:
Алёна только головой покачала и на всякий случай оглянулась. Какие-то люди шли по парку вслед за ней, однако ни ужасного фантома с белыми волосами, ни реального парня в черной куртке она позади не увидела. Верны ли ее подозрения или нет, сейчас за ней уж точно никто не следит! И она спокойно пошла дальше в шейпинг-зал, а реальность, между прочим, постоянно опровергала ее блаженную уверенность, но только Алёна ничего не замечала, к сожалению…
Она вообще, при своей замечательной, порой ошарашивающей проницательности, ничего дальше своего носа иногда не видела – как сейчас.
Дела
В Нижнем я прижился. Работа шла довольно успешно. Чтобы о театре узнало больше народу, я взял за правило раздавать некоторое число контрамарок прямо на улицах. Многие, впервые побывав на спектаклях бесплатно, потом становились завзятыми театралами. Эта практика велась постоянно, дважды в год, на Рождество и на Пасху, и, скажу не хвастаясь, так мы приобрели многих зрителей.
Город мне понравился, я нашел здесь друзей и почувствовал, что хотел бы остаться здесь не временным жильцом и гастролером, а постоянным обитателем. Театр на будущий сезон оказался еще не заарендован, и мне пришла мысль организовать в нем товарищество на паях. Доработав сезон, поехал в Москву и Петербург, по актерским агентствам, собирать такую труппу, какая нужна мне. Отчего-то я был уверен, что очень многие актеры захотят сами отвечать за репертуар и свой заработок.
Помню, вошел в первый раз в агентство – и чуть с ног не упал от беспрерывного говора, выкриков, смеха, чуть не задохнулся от табачного дыма. Рябило в глазах от пестрых, кричащих костюмов актрис. Да и мужчины всяк норовил себя показать. «Герои» и «герои-любовники» пудрили лица и завивали круто волосы, «резонеры» держали себя в высшей степени «салонно», «благородные отцы» нравоучительно цедили что-то сквозь зубы, «комики» сорили анекдотами, как яичной скорлупой на Пасху. И всяк безбожно выхвалялся, всяк безбожно подвирал:
– Как я играл! После третьего акта шестнадцать вызовов!
– Меня студенты на руках вынесли!
– Видал портсигар? Вот, на второй бенефис получил!
– Понимаешь, заканчиваю сцену, а в публике восемь истерик, вот как прохватило!
Я жестоко ошибался, думая, что все так и ринутся в Нижний. Актеры боялись паев, они не хотели сами за себя отвечать, ждали антрепренера. И все же мне удалось собрать очень недурную труппу.
В августе мы встретились в отремонтированном помещении моего театра и приступили к репетициям. Конечно, самым трудным оказалось подобрать репертуар. Я собрал труппу в конторе театра, но тут меня вызвали плотники, у которых что-то не ладилось на сцене. Я ушел, открыв совещание.
Через полчаса донеслись из конторы неистовые крики, словно все участники совещания вопили до хрипоты, не слушая друг друга. Вдруг распахнулась дверь, и вся моя труппа выскочила вон и бросилась ко мне, маша руками на все лады и так отъявленно бранясь, что я чуть не заткнул уши.
– Надо включить в репертуар «Марию Стюарт», – кричала «героиня».
– А кому она нужна, ваша «Сюарт»? – презрительно отвечал «любовник». – Если уж брать классические пьесы, то надо ставить «Гамлета».
– Чтоб вам пофигурять да руки позаламывать? – отрезала «комическая старуха». – Нет-с уж, извините-с. Осточертели публике ваши трагедии. Да и
– Совершенно верно, – отозвался «комик». – Разыграем лучше «Свадьбу Кречинского». У меня Расплюев – коронная роль!
– Согласен, – мягким баритоном сказал салонный «резонер». – Я Кречинского сотню раз играл.
– Вы-то согласны, да я не согласна! – крикнула «инженю». – Я еще ни одной главной роли не сыграла. Мы давно Островского не ставили. Что может быть лучше «Дикарки»?
С превеликим трудом репертуар был сформирован. Поскольку он то и дело обновлялся, удалось удовлетворить желания всех актеров.
Гораздо хуже бывало, когда мы не могли найти достойного «героя» или «героиню». Случалось и так, что «героинь», «премьерш», оказывалось две или три, и если одна из них имела сильного покровителя, который финансировал наши постановки и сотрудничество с которым было безусловно выгодным для театра, тогда, конечно, все лучшие роли были ее.
Спасибо, если она оказывалась талантлива. А если нет? Тогда начиналась истинная «театральная трагедия»… С одной такой связана и последняя трагедия моей жизни…
Наши дни
– Ну, в нашем зале я ее точно никогда не видела, – покачала головой Лариса Леонидовна.
– Я тоже, – согласилась Анжела. – Нет, конечно, к нам в зал ходят дамы в возрасте, но эту я не знаю.
– А я знаю, – сказала Лариса Леонидовна.
– Как так? – воззрились на нее Алёна и Анжела. – Только же сказали, что ее в зале никогда не видели!
– Сказала именно так, потому что Алёна спросила: не видели ли вы ее в нашем зале, – возразила Лариса Леонидовна. – Не видела, да. А так-то я ее знаю. Ее зовут Анна Алексеевна Маркова. Она в Линде живет, а у нас ведь там дом деревенский.
– В Линде? – оторопело повторила Алёна. – А как же… а почему же…
– Что почему же?
– Ну, в Нижнем она что делала? – тупо спросила Алёна.
– Да к сыну приезжала, я думаю, – вздохнула Лариса Леонидовна. – У нее сын тут жил, работал то там, то там, потом в «Видео» устроился… парень хороший, но очень уж непутевый… у тетки родной поселиться нипочем не хотел, нашел себе комнату у какой-то старушки, один хотел жить, но потом связался с какой-то преступной компанией. Анна Алексеевна нашла ему работу в Семенове, подальше чтобы от Нижнего, приезжала за ним, хотела его увезти и уже даже уговорила, но тут такое несчастье… убили Константина, прямо дома убили, как раз в тот вечер, когда они должны были последним поездом уехать в Линду…
– Господи, какой кошмар! – ужаснулась Анжела. – А вы оттуда все так подробно знаете?
– Ее сестра Валя – наша соседка по площадке, – пояснила Лариса Леонидовна. – Мы через Валю и дом нашли в Линде, и с Аней познакомились.
Алёна тупо молчала.
– А все же не пойму, почему вы решили, что Анна ходит к нам в зал? – спросила Лариса Леонидовна. – И откуда у вас эта фотография, это где снято, в «Шоколаде», что ли? А рядом с ней Костик покойный, что ли?
– Я не… это нечаянно вышло, – пробормотала Алёна, плохо понимая, что говорит. – Это… это я просто перепутала ее с другой женщиной. Извините. Всего доброго, я пошла.