Проклятие Кеннеди
Шрифт:
Конгдон свернул налево, вышел из ворот и прошел двести ярдов до станции метро. Этот вариант они тоже учли. Хазлам двигался впереди — люди никогда не ищут хвостов впереди себя. Джордана нигде не было заметно, но он был поблизости.
Чтобы попасть обратно в Вашингтон, надо было ехать по голубой линии в сторону «Аддисон-роуд»; в другую сторону поезда шли до «Ван-Дорн-стрит». Конгдон спустился по эскалатору к поездам, идущим до «Ван-Дорн-стрит», и сел в поезд. Теперь Джордан был впереди него, а Хазлам — сзади.
«Пентагон», «Пентагон-сити»,
Оператор вышел — значит, собирается на самолет. Сначала направился не в зал для отбывающих, а в буфет, выпить кофе. То ли хочет успокоить нервы, то ли ждет рейса. Но какого? И есть ли у него билет? А если есть, как они попадут на тот же самолет?
Конгдон вышел из буфета, зашагал прочь из здания, сел в машину на стоянке и поехал.
Теперь все будет легко. У них есть его фото, номер его машины, отпечатки пальцев на чашке, из которой он пил. Он у них в руках. Точнее, будет в руках, когда это понадобится.
— Отдам это проявить, проверю номер машины, — Джордан вынул из фотоаппарата кассету. — И бомбу отдам на анализ. Куда ты сейчас?
— На холм. Надо обдумать, что сказать Донахью.
Они вернулись в Арлингтон и сели в свои машины.
— Если не позвоню раньше, встретимся у Донахью в шесть. — Хазлам выехал со стоянки вслед за Джорданом; потом Джордан направился в Бетесду, а Хазлам — в Вашингтон.
Так что тебя мучает, Дэйв?
Он миновал Мемориал-бридж, достиг памятника Линкольну и поискал глазами поворот на Вашингтон. Но в последний миг передумал, обогнул памятник кругом и снова вернулся через мост на кладбище.
В чем же дело?
В центре для посетителей работали кондиционеры; несмотря на толчею, там было прохладно. Хазлам помедлил, еще толком не зная, чего ему надо; поглядел на лица вокруг, на фотографии, которыми были увешаны стены, полистал журналы в книжном ларьке.
Вот фотографии, сделанные в Далласе:
Книгохранилище, где предположительно прятался убийца-одиночка.
Ли Харви Освальд, предполагаемый убийца-одиночка.
Президент в машине, упавший ничком.
Фотографии, сделанные на похоронах Кеннеди:
Орудийный лафет.
Черная лошадь — сапоги в стременах повернуты в обратную сторону.
Военный моряк, складывающий звездно-полосатый флаг, которым был накрыт гроб.
Жаклин Кеннеди с вуалью на лице.
Трехлетний сын Кеннеди Джон в коротких штанишках. Стоит по стойке «слшрно» и отдает салют.
Хазлам вышел из центра и снова поднялся по холму к памятнику Кеннеди.
Я тебя знаю — он словно все еще видел перед собой фотографии, — я видел тебя прежде.
Он опять спустился в центр и проглядел увеличенные
В третьем ряду снизу, примерно посередине. Красивая женщина. Так откуда я тебя знаю? Где я тебя видел?
Он опять поднялся на холм и тихо постоял перед памятником Кеннеди, затем вернулся в центр и тихо постоял перед снимком.
Кто-то был рядом с той женщиной — кто-то, с кем она пришла, — но он не мог разобрать лица.
Он подошел к справочному бюро и занял очередь.
Почему Арлингтон, спросил он у Пирсона. Джек ездит туда каждый год, ответил Пирсон, отдает дань памяти убитому президенту. Кладет на могилу цветок. Вернее, два, признался он потом, когда Хазлам стал выспрашивать дальше и Пирсон решил все ему рассказать. Две гвоздики. Одну — усопшему президенту, а другую — своему отцу.
Кеннеди и отец Донахью были близкими друзьями, объяснил он.
Война на Тихом океане, 1943-й год; отец Донахью был убит в бою через три недели после потопления торпедного катера Кеннеди. Но родители Донахью не состояли в браке; его мать обнаружила, что беременна, лишь после того, как отца отправили на военно-морскую базу. И когда родился Джек, Кеннеди ухаживали за ним, как за родным сыном, а другой близкий друг, официально признанный его отцом, женился на его матери, чтобы скрыть внебрачную связь.
Поэтому Донахью и ездит каждый год в Арлингтон, сказал Пирсон. Каждый год, в день смерти отца. Одну гвоздику — усопшему президенту, а вторую — своему отцу. Потому что он не может положить вторую на могилу отца: ведь у его отца нет могилы.
Очередь у справочного бюро продвинулась вперед. Так чего он ищет, почему беспокоится? Потому что кто-то убил Митча, а он ответствен за это; потому что кто-то пытался убить Донахью. Черт побери, подумал он, эта очередь, наверно, никогда не кончится. Так чего он ждет, что хочет спросить, почему не уходит прямо сейчас? Он достиг стойки.
— Вы не могли бы помочь? — Он не успел толком сформулировать вопрос, даже не был уверен, стоит ли спрашивать. — Чтобы похоронить здесь кого-нибудь, обязательно ли иметь тело? — он поправился. — То есть не похоронить, а поставить памятник?
— Памятник? — переспросила женщина за стойкой. — То есть надгробие?
— Да-да, я как раз об этом.
— Обычно да, — сказала она.
Однако… он заметил ее поправку и спросил, бывает ли иначе.
— Да, если человек погиб в бою.
— И даже если его тела не нашли?
Женщина кивнула. Иногда ведь его и не найдешь. Например, если летчик пропал во время воздушного рейда или моряк утонул во время боя.
— Даже тогда, — сказала она. — Если человек убит в бою и это можно документально подтвердить, то ему разрешается поставить в Арлингтоне памятник.
— Спасибо.
Так что происходит, Джек? В чем твой секрет?
Была половина первого; он покинул Арлингтон и поехал на метро до «Капитол-саут».