Проклятие короля
Шрифт:
Справа от меня тут же раздается еще один глухой удар.
— Твари! — бормочет присевший рядом Щетина.
Стенки из четырех щитов хватает за глаза — пока мы с мечниками перехватываем стрелы, Жаба, наконец, подтаскивает мага Жизни к стальной стене «башни». И, скользнув за щиты телохранителей его милости, облегченно выдыхает…
Там, за двумя рядами щитов, то и дело раздаются голоса его милости и десятника Ярта: барон Нолад и Двурукий пытаются оценить уровень подготовки и количество атакующих. И спорят, стоит или нет отступать к противоположной опушке.
«Какая
На мой взгляд, надо атаковать: умрем — так не одни. И как мужчины — в бою…
«А сколько их, кстати?» — сам себя спрашиваю я и, на мгновение приподняв голову над щитом, оглядываю опушку.
Синее пятно за спинами стрелков выхватываю краем глаза. И, присев, обрадованно усмехаюсь: а вот и маг! Иллюзионист! Тот самый, кто через несколько минут превратит окружающий лес во что-то, известное ему одному.
— Ярт! Четвертый стрелок справа! За ним — кусты… Видишь?
— Ты нашел мага? — удивленно спрашивает мой командир.
— Ага… — отвечаю я и, сместившись вправо, поочередно ловлю щитом еще четыре стрелы…
— Жаба! Идешь с Креггом! Молчун!! Маг — ваш!!!
…Восемь мечников в юшманах. Под юшманами — длинные кольчуги. В руках — круглые, окованные сталью щиты. И спаты [33] .
В пяти шагах за воинами — он. Высокий, болезненно худощавый рыжебородый мужчина в синей [34] мантии, сжимающий в руке боевой посох.
— Восемь мечников и маг. Против нас двоих… А еще — стрелки…
33
Спата — обоюдоострый меч длиной 60–80 см, предназначенный как для рубящих, так и для колющих ударов. В этом мире, как и в эпоху галлов, заканчивается острием.
34
Синюю мантию носят иллюзионисты. Зеленую — маги Жизни.
«Плохо… — думаю я. И тут же пытаюсь себя успокоить: — Иллюзионист — это не стихийник. Пока работает амулет Чистого разума, он не опасен. Значит, шансы у нас есть. Хотя… кто мешает ему использовать против нас амулеты других школ?»
— Ну? — оказавшись рядом со мной, спрашивает Жаба. — Готов?
— Угу… Великая защита! На счет «три»… Раз… Два… Три!!! — командую я, и еще два амулета рассыпаются в пыль.
Все, теперь мы почти неуязвимы. Целых восемь десятков ударов сердца. Почти — потому что активировавшееся плетение защитит нас от Огня, Льда и Разума. От всего того, что сеет смерть, используя силу. Но не от холодной стали. А потом на нашем пути встанет Темный Жнец [35] . С серпом, зажатым в правой руке. И потребует платы.
35
Темный Жнец — это Смерть.
— Ну же! — шипит Жаба. — Бежим! Время пошло!
А я стою на колене, прикрывшись щитом, и шарю руками по связке амулетов, пытаясь найти шероховатый стержень печати Алого безумия: пусть печать, сплетенная сестричкой, мала и слаба, но все-таки немножечко ускорит мою реакцию. И даст лишний шанс добежать до опушки…
В глазах на мгновение темнеет.
«Не то! Это же печать Чужой крови!» — мысленно ору я. Потом нащупываю еще один стержень, крошу его пальцами и, наконец, срываюсь с места…
…Губы мечника, стоящего крайним справа в первой шеренге, кривятся в злой усмешке. Короткая команда — и строй воинов, оберегающих мага, начинает пятиться назад. Ха! Слишком медленно — под действием Алого безумия я не бегу, а лечу. И не просто лечу, а умудряюсь уворачиваться или принимать на щит выпущенные почти в упор стрелы.
Спата, зажатая в кулаке, звенит от желания напиться крови — не знаю, кто как, а я ощущаю ее безумие и все ускоряю и ускоряю бег. И, выискивая взглядом слабые места строя, мысленно твержу:
«Сейчас, милая… Потерпи еще мгновение…»
А вот Жаба не успевает — его хриплое дыхание и гулкий топот сапог раздаются далеко за спиной. Все тише и тише…
«Плевать!» — мелькает в голове, и через мгновение я вдруг замираю в шаге от вражеского строя.
Четыре меча распарывают пустоту, потом начинают движение назад, и я, метнувшись вперед и упав на одно колено, вбиваю свой меч в ближайший ко мне сапог. Удар стальной стены из щитов снова приходится в пустоту. А потом в строю появляется первая трещина: нож, брошенный мной во время прыжка назад, находит глазницу раненого и обрывает нить его жизни…
Сменить бойца в первой линии воины не успевают: слева от меня раздается смачное хекание, и секира Жабы врубается в шею мечника, пытавшегося занять место поверженного товарища.
…Удар меча, направленный ему под мышку, я отвожу рубящим ударом по запястью. И тут же вбиваю свой щит в щит воина, еще не успевшего понять, что он только что потерял кисть.
Мечник, стоящий за ним, реагирует на потерю равновесия своим другом весьма своеобразно — выставив перед собой щит. И сдуру открывает мне бок. От бедра и до подмышки… Чем я, естественно, и пользуюсь…
…Жаба, выполняющий приказ Двурукого, смещается вслед за мной. И, прикрываясь щитом от атак разворачивающихся мечников, опускает секиру на голову безрукого. А потом почему-то теряет равновесие…
Увидев арбалетный болт, торчащий из его правого бока, я вспоминаю про стрелков и тут же срываюсь с места. И в бок моей последней жертвы тут же впивается предназначенный мне арбалетный болт…
…В два прыжка преодолев расстояние до вражеского мага, я вбиваю спату в его живот. И, на всякий случай, дождавшись, когда его вскинутые в защитном жесте руки начнут опускаться к ране, вонзаю клинок еще и в горло.