Проклятие ледяной горы

Ауэр Илкка

– Да успокойся ты, Хесси! Что и говорить – кабак омерзительный, и корчмарь выглядит так, будто родился в кошмарном крысячьем сне, но эти оборванцы, поверь, богаты как тролли. Они же упились до полусмерти, и глупее их может быть только щетина на животе Курикки. Вон того старика я и оберу в первую очередь, – прошептал Николас, горячо дыша. – Он выглядит так, будто кто-то наказал его за тупость, ударив столешницей промеж глаз, а потом еще раз по башке для освежения памяти.

И не успел Хесси вымолвить и слова, как Николас двинулся в сторону здоровяка, сидящего в компании своих товарищей. На лице этого бычары

и впрямь было больше шрамов, чем живых мест, его череп со скошенным лбом был совершенно голым, разве что на затылке росла пара слипшихся пучков, перехваченных ремешком у корней. Он сидел, опершись на стол, с видом последнего забулдыги, но на поясе его болталось столько кошельков, сколько бывает цветков на ландыше весной.

– Эээ… извините, господин, – начал Николас противным голосом избалованного ребенка. Он едва доставал до края стола и протянул калевальцу руку. – Меня зовут Николас Похьела, точнее, меня так называют, наверное, потому что сам я буду родом с севера, из страны Похьи.

Здоровяк медленно повернул голову в сторону Николаса, но проигнорировал протянутую руку: пьянчуга смотрел на Николаса, словно не понимая, что происходит. Его друзья начали гоготать, да так, что пол в трактире заходил ходуном.

– Послушайте, – сказал Николас, хохотнув через силу. – Кажется, вы неверно поняли мои слова. Я не побираюсь на жизнь или на пропой, а всего лишь хочу заработать себе на выпивку.

Смех за столом не утихал, но этот бычара вдруг поскреб у себя за ухом и громко отрыгнул. В воздухе разнеслось жуткое зловоние, от которого у Николаса аж защипало в глазах.

– Интересно, чем эта шелкова головушка намеревалась заработать себе на выпивку? Может, хотела прирезать кого, а?

До этого сидевшие в трактире было примолкли, чтобы послушать разговор, но сейчас вновь разразились хохотом. С потолка посыпались земля и мелкие камушки.

Николас присоединился к хору, смеясь так мило, как только мог:

– Значит, прирезать, говорите, а что – неплохо сказано. Нет, ничего такого, добрый господин. Я зарабатываю иначе. Скажем, маленькой дракой в шутку.

Стало тихо, как в могиле. Сидевшие протрезвели и уставились на Николаса.

Одна из засушенных голов, висящих на поясе громилы, шелохнулась в сторону Николаса и нарушила тишину:

– Кто там и что пропищал про драку?! Ох уж эти цветы жизни! Тащи-ка, щенок, свой зад сюда, и я мигом превращу твою гладкую мордашку в грибок! – заверещала голова, да так громко, что чуть не выронила глаз из сморщенных глазниц.

– Ну куда лезешь, сало? Я всыплю щенку так, что его родная мать не узнает даже по размеру штанишек. Иди сюда, растрепыш, я утоплю тебя в болоте! – заорала другая голова пуще прежнего.

Пьянчуги заржали как лошади, застучали ногами об пол и загрохотали по столу кружками.

– Говоришь, прямо драться? Ты, парень, поди, грибов объелся, и в головушке у тебя дурман!

– Клянусь! За кружку пива, котелок запеченной поросятины и порцию запаренной в мясном бульоне брюквы обещаю бросить тебя на лопатки и держать, пока не сосчитаю до пяти. И это только потому, что ты не робкого десятка.

Здоровяк рассмеялся, отхлебнул из кружки добрый глоток и с такой силой грохнул ею по столу, что у того треснула одна ножка.

– Договорились! – рявкнул калевалец. – И потом не говори,

что я не предупреждал!

Николас пошел на него, но тот даже не шелохнулся. Громила лишь вздохнул, отрыгнул и посмотрел в сторону Николаса.

– И знаешь что, мальчуган? Я соглашаюсь на это только лишь потому, что ты заслужил…

Только вот бычара не успел закончить. Николас пнул его в живот и двинул кулаком ниже колена, затем швырнул об пол так, что его колени захрустели, а стены затрещали. Калевалец вдруг обмяк, и Николас перекинул его через себя, сел ему на живот и прижал руки к полу.

Прежде чем кто-либо успел и глазом моргнуть, в руке Николаса появился нож, который он приставил к горлу лежащего. И теперь, когда он заговорил, в его голосе уже не было и намека на недавнюю слезливость.

– Без лишних движений, погляди лучше на нож, – сказал Николас голосом, не предвещающим хорошего. – А теперь я встану, выпью твое пиво, а потом хозяин нальет мне лучшего напитка, какой только найдется в этой дыре, а ты тем временем будешь лежать и не двигаться. Ясно?

Публика в трактире начала подниматься из-за столов, недовольно мыча, а взбешенный громила зашевелился. Николас двинул ножом и клок бороды калевальца упал тому на нос.

– Так будешь ли ты лежать смирно, мой славный песик? – спросил Николас, но взгляд его был как кремень.

Громила перестал дергаться. Через мгновение он кивнул.

– Вот и славно, – произнес Николас и потрепал калевальца по щеке. Он спокойно встал, отряхнул одежду и медленно подошел к столу. Потом поднес кружку ко рту.

– Юноша!

Николас обернулся на злобный окрик.

Из угла поднялся огромного роста калевалец, разливавший напитки. Его блестящая от пота грудь была широкой, точно пивная бочка, ручищи походили на дубовые ветки, а ладони были что железные лопаты.

– Я хозяин этого милого местечка, и я хочу вызвать тебя на честный бой. Ставлю десять золотых слитков! – прорычал он.

Николас уже успел глотнуть пива, так что опустил кружку и облизнул губы.

– Звучит как вызов, – произнес он, довольный тем, что кто-то клюнул на наживку: теперь они с Хесси и вправду смогут поживиться, ведь у них при себе и была-то всего пара жалких бронзовых слитков.

– Но с одним условием. – Сказав это, хозяин начал скидывать с себя железные пластины доспехов и меховую одежду. Еще он отстегнул пояс с ножами, топорами и кошельками и продолжил: – Если ты и сам разденешься и будешь драться честно. Он подал сигнал нескольким воинам, стоящим рядом с ним, и они окружили Николаса.

Николас оглянулся вокруг, посмотрел на Хесси, потом на входную дверь, но там уже стоял один из калевальцев с не предвещающей ничего хорошего гримасой на лице. Юноша вздохнул.

– Как бы сказать… Звучит не слишком заманчиво. Пожалуй, я удовлетворюсь и этим… – сказал Николас и заметил, что стоящий в углу Хесси отчаянно подает ему сигналы. В тот же миг крепкие руки ухватились за Николаса сзади и содрали с него куртку. Из-под нее показалась необычайно странная конструкция из железных обручей и поперечин, с перекрещивающимися тросиками, болтающимися грузиками, шестернями, пластинами и натянутыми пружинами. Между ними извивались медные змеи, управлявшие всем этим похожим на клетку сооружением. Отовсюду торчали ножи, ножики и стрелы.